Мемория. Александр Минкин. Александр минкин Минкин мк

Яков Кротов

[...] Уже несколько лет Минкин борется за нравственность. Он, помнится, возмущался отсуттвием пышности в похоронах чекиста Судоплатова, убивавшего тех, кого Сталин считал своими личными врагами. Минкин бросил сперва жену и взял любовницу, а потом выгнал любовницу, украл у нее - безо всякого суда, конечно - ребенка - и теперь растит ребенка с прежней женой. [...]

Док-Кихот против Дульсинеи

Яков Кротов

Мужчина и женщина полюбили друг друга. Родился сын. Они разлюбили друг друга, мужчина ушел и силком забрал годовалого своего сына. Женщина подала в суд на мужчину (пусть отдаст сына), мужчину подал в суд на женщину (пусть ее признают сумасшедшей и оставят сына ему).

Обычнейшая житейская драма. Писать о ней в газете бессмысленно уже потому, что происходящее между тему, кто недавно любил друг друга, а теперь возненавидел, не поддаётся рациональным объяснениям.

Может быть интересен суд по такой тяжбе, сама тяжба слишком пошлая, как и всякое горе, чей масштаб превышает человеческое понимание. Впрочем, исход суда слишком легко предсказуем: ребенка отдадут женщине, если только (мы все же в России) блатные возможности мужчины не перевесят блатных возможностей женщины.

Может быть интересно отношение общества к такой тяжбе. Оно всегда двусмысленно. Патриархальное общество, конечно, осудит мужчину и однозначно отдаст ребенка женщине, но при этом назовет её дурой и самовиноватой. Зачем его полюбила? зачем его слушала и повиновалась ему как собачка, а потом травилась от любви? К мужчине патриархат отнесется с почтительным недоумением: другие всеми силами пытаются от детей избавиться, а этот благородный. Если кого и осудят, так это жену мужчины, которая принимает ребенка от любовницы в семью, но осудят тоже с примесью восхищения. Общество американского типа, более уравновешенное в половом отношении за счет феминистского перегиба, безусловно оправдает женщину как жертву насилия, но ребенка, возможно, присудит мужчине, причем безо всякого блата. А жену, которая принимает в семью украденного у любовницы ребенка, осудят категорически: и своего достоинства не соблюдает, и общеженского.

Может быть интересен конфликт и еще по одной причине, которая в данном случае налицо. Ребенка, предмет раздора, зовут Александр Минкин, и его отца так же зовут.

Безусловно, у пишущей и поющей братии масса проблем с женщинами и детьми, и эти проблемы обычно мало кому интересны. Богема как бы поставлена вне десяти заповедей. Ее разводы и страсти – лишь материал для творчества и развлечения поклонников. Но Минкин – Дон-Кихот среди богемы, он сражается за нас, обобранных и обманутых простых людей. Про него говорят (и пишут) много гадостей, обвиняя его прежде всего в продажности – видимо, потому что он обличает прежде всего продажность.

Обвинения в продажности бьют мимо цели, ибо странствующий рыцарь вполне может принять и золотое кольцо, и дачу, и высокий оклад. Если президент берет деньги за написанную им книгу, это подозрительно (ибо откуда у персоны с ненормированным рабочим днем время на литературные труды) и попахивает взяткой, даже если оформлено как гонорар. Если журналист берет деньги за написанную статью, это гонорар, даже если выдается как взятка.

Обвинения в дурном обращении с женщиной или в использовании блата, однако, -- дело другое и, увы, не только личное. Почему? Потому что не исполняется золотое правило этики, правило симметрии. Журналист обвинял других в давлении на суд – а теперь, судя по всему, давит сам. Иначе как объяснить, что милиция затягивает с возбуждением уголовного дела в связи с похищением ребенка, что прокуроратура использует тактику проволочек. Журналист называл других преступниками до суда, а когда дело дошло до него, напирает на то, что вот будет суд, тогда посмотрим. Журналист пеняет другим на отказ контактировать с прессой, а сам на просьбу дать какие-то объяснения отвечает отказом.

Конечно, блудить и воровать детей – дело частное. Но вот в Америке среди протестантов или чиновников правительства процент людей, читающих порнографические журналы, таков же, как и в обществе в целом, и никого это не волнует – нормальная раздвоенность. Однако когда с порнографическим журналом застукали протестантского телепроповедника Джимми Сваггерта, его опозорили на всю страну. В идеале современный обличитель должен быть даже не Дон-Кихотом, а Иоанном Предтечей, не имеющим не только любовницы, но и жены, питающимся диким медом и одевающимся в шкуру неубитого медведя. Таковы условия игры, и журналисты должны их сознавать, а не пытаться отмазаться разговорами про "частное дело".

Для кого-то Минкин кончится как доверенное лицо (а журналист всегда – доверенное лицо читателя) после этой истории. Для кого-то он кончился как журналист не сейчас, а когда стал много зарабатывать. Для кого-то еще раньше, когда написал проникновенный некролог генералу Судоплатову. Да, тому самому подручному Берии, которого наш советский суд защитил от обвинений в убийстве Михоэлса, потому что последыши Дзержинского отказались предоставить суду соответствующие материалы. Может быть, Минкин уже тогда предчувствовал, что когда-нибудь и ему понадобится самый гуманный суд в мире. Конечно, наш суд никогда бы не отнял ребенка у любовницы, чтобы отдать мужу с женой, но задним числом признать кражу ребенка у любовницы заботой о чаде – это, при определенном повороте событий, все-таки возможно. Только как бы на этом повороте не пострадал бы ребенок.

Журналист Александр Минкин украл сына у своей бывшей возлюбленной и теперь пытается увильнуть от ответа в суде

Яков Кротов

Историю уже эту разгласили во многих фельетонах, как Минкин разглашал грехи Чубайса, но Минкин поступает умнее Чубайса: вглухую отмалчивается.

Безусловно, у всей пишущей братии масса проблем с женщинами и детьми, но богема как бы поставлена вне десяти заповедей – она ведь и не претендует учить других морали. Ее разводы и страсти – лишь материал для творчества и развлечения поклонников.

Но Минкин – Дон-Кихот среди богемы, он проповедует нравственность, сражается за нас, обобранных и обманутых простых людей. И он попадает под железный категорический императив, золотое правило этики, правило симметрии.

Журналист обвинял других в давлении на суд – а теперь, судя по всему, давит сам. Иначе как объяснить, что милиция затягивает с возбуждением уголовного дела в связи с похищением ребенка, что прокуроратура использует тактику проволочек. Журналист называл других преступниками до суда, а когда дело дошло до него, напирает на то, что вот будет суд, тогда посмотрим. Журналист пеняет другим на отказ контактировать с прессой, а сам на просьбу дать какие-то объяснения отвечает отказом.

Загвоздка в том, что за любовницу Минкина вступились не ради ребенка, а чтобы еще раз напомнить, какой Минкин продажный. Это обесценивает заступничество, потому что Минкин не подлежит суду, в том числе, нравственному, за продажность, ибо он никогда и не утверждал, что журналист должен быть бессеребренником. Круговорот ханжества продолжается, ибо и обвинители Минкина совершенно не бессеребренники, и обличают безнравственность не всегда, а только, когда им это выгодно по политическому или другому расчету. [...]

Личное дело

Александр Викторович Минкин (70 лет) родился в Москве, в еврейской семье. По собственному признанию , «кое-как окончил школу».

С 1968 по 1978 год работал аппаратчиком на ВНИИсинтезбелке — всесоюзном институте биосинтеза белковых веществ. Институт занимался получением пищевого белкового продукта из непищевого сырья — нефти. Также перепробовал должности курьера и бетонщика (строил Останкинскую телебашню).

В 1978—1979 годах писал статьи для газеты «Московский комсомолец». Рассказывал: «Мне было 33 года, когда я написал первую заметку. От абсолютного отчаяния и безденежья, и не умеючи фарцевать, я зашел с улицы в "Московский комсомолец" <…> и сказал: Давайте я вам что-нибудь напишу. Они спросили, где я работаю, я сказал: "Вот там-то". Они: "Ой, как интересно, напишите нам об этом". Написал. Они меня пригласили в штат».

Менее чем через год Минкин ушел из издания: «Я понял, что то, что я хочу писать, печатать они не хотят. А то, что они хотят печатать, мне не интересно писать. И я ушел на вольные хлеба. И стал тем самым тунеядцем». Чтобы не быть арестованному по закону о тунеядстве, вступил в литературный союз при издательстве «Советский писатель», предъявив комиссии рекомендации от Булата Окуджавы, Бориса Васильева и Михаила Рощина. В начале 1990-х, когда принимался в Союз писателей России, предъявил там уже новые рекомендации от Васильева и Окуджавы.

В 1984 году окончил ГИТИС, получив специальность «театровед». Писал театральные рецензии, на некоторое время «подался в диссиденты» — сочинял «политические» заметки и посылал их нелегально на Запад. «Я понимал, что меня вычислят, хотя печатался там под псевдонимом», — говорил Минкин.

В 1987—1992 годах — штатный обозреватель еженедельника «Московские новости», в котором у Минкина была полоса «Афиша»: театр, кино, живопись, музыка. Журналист, по собственным словам, пользовался полной автономией в работе, условием было лишь не касаться политики.

С 1990 по 1991 год — обозреватель самого многотиражного в СССР журнала «Огонек». Прославился статьей «Хлопкораб», про то, как в Узбекистане детей заставляли собирать остатки хлопка, неубранного комбайном, а растения были предварительно обработаны химикатами.

С 1992 по 1996 годы — политический обозреватель «Московского комсомольца». В газету его взяли после интервью журналисту «МК» Александру Аронову, в котором Минкин назвал Бориса Ельцина «уральским гауляйтером», имея в виду, что выходец из ЦК КПСС не может быть проводником демократии.

В «МК», а затем в «Новой газете» прославился публикацией прослушек российских чиновников и бизнесменов — Березовского, Чубайса, Коржакова и многих других. Писательница Татьяна Толстая («Кысь») рассказывала об этом: «Добрые люди с большими ушами и чистыми руками время от времени дарят Минкину прослушки, а он воспламеняется и печатает их с гневными комментариями».

Сам Минкин о записях, слитых спецслужбами, говорил: «Если бы эти политики, например, тот же Чубайс, обсуждали вопросы любовных связей или достоинства виски, это конечно… Но когда они по телефону обсуждают совершенно криминальные сделки, как, например, Кох, когда они обсуждают политические дела государства, как, например, Немцов сказал по телефону, что он на три дня задержал указ президента, потому что ему задержали 100 тысяч долларов».

	Запись голоса А.В. Минкина
	Из интервью «Эхо Москвы » 25 марта 2012
Помощь по воспроизведению

Алекса́ндр Ви́кторович Ми́нкин (род. 26 августа , Москва) - советский и российский журналист и театровед, автор публикаций о коррупции в России .

Биография

Добрые люди с большими ушами и чистыми руками время от времени дарят Минкину прослушки, а он воспламеняется и печатает их с гневными комментариями.

В своё время, помнится, Минкин в «МК» целые полосы прослушек публиковал. Выглядело это забавно: голая расшифровка, ни одного авторского слова, но как автор материала гордо значится: Александр Минкин. Когда он нам кагэбэшный слив приносил в «Столицу», мы брезговали это печатать.

Минкин уже предпринимал однажды попытку пройти в Думу, но не преуспел. Его можно назвать литератором лишь с большой натяжкой, поскольку главные его интересы связаны с педагогикой… Сложнее с Хинштейном: что забыл в Думе этот позор нашего цеха, угадает не всякий.

• В сентябре 1997 года назначен главным редактором журнала «Лица» ИД «Совершенно секретно», совмещая с должностью обозревателя «Новой газеты», тогда же в газете «Комсомольская правда » была опубликована статья, в которой журналист «указывался как владелец дачного участка на

Светлана Жужалева заявила, что журналист вместе с охранявшими его людьми ворвался к ней на квартиру и похитил их внебрачного сына. При этом пострадала мать Жужалевой. До этого Жужалева обратилась в суд с иском о лишении Минкина родительских прав. Прокуратура Юго-Западного округа начала рассматривать вопрос о возбуждении против А.Минкина уголовного дела о киднепенге. Минкин был признан законным отцом ребенка, а все происшедшее - семейным конфликтом, который должен решаться в гражданском суде. В октябре 1999 года Минкин подал заявление в прокуратуру, в котором просил возбудить уголовное дело против Людмилы Нарусовой , обвиняя её в шантаже, клевете и оскорблениях в связи с этой историей.

Гражданская позиция

Комментируя свою репутацию «сливного бачка» , журналист говорил :

Если бы эти политики, например, тот же Чубайс, обсуждали вопросы любовных связей или достоинства виски, это конечно… Но когда они по телефону обсуждают совершенно криминальные сделки, как, например, Кох, когда они обсуждают политические дела государства, как, например, Немцов сказал по телефону, что он на три дня задержал указ президента, потому что ему задержали 100 тысяч долларов

Нет, мы не победили.

Или так: победили, но проиграли.

А вдруг было бы лучше, если бы не Сталин Гитлера победил, а Гитлер - Сталина?

В 1945-м погибла не Германия. Погиб фашизм.

Аналогично: погибла бы не Россия, а режим. Сталинизм.

Может, лучше бы фашистская Германия в 1945-м победила СССР. А еще лучше б - в 1941-м! Не потеряли бы мы свои то ли 22, то ли 30 миллионов людей. И это не считая послевоенных «бериевских» миллионов.

Мы освободили Германию. Может, лучше бы освободили нас?

Прежде подобные пораженческие рассуждения (если и возникали) сразу прерывал душевный протест: нет! уж лучше Сталин, чем тысячелетнее рабство у Гитлера!

Это - миф. Это ложный выбор, подсунутый пропагандой. Гитлер не мог бы прожить 1000 лет. Даже сто. Вполне вероятно, что рабство под Гитлером не длилось бы дольше, чем под Сталиным, а жертв, может быть, было бы меньше.

(Конечно, это жестокие аморальные рассуждения. Но только рассуждения, только слова; от них никто не погибнет. А когда Советская Армия два месяца стояла рядом с восставшей Варшавой, хладнокровно ожидая гибели сотен тысяч ненужных поляков; а когда сотни тысяч своих солдат погубили, чтобы взять Берлин к празднику 1 мая - это и слово, и дело.)

Награды

Лауреат премий «Золотое перо России », премии Артёма Боровика и др.

Сочинения

• «Письма президенту». АСТ, АСТ Москва, 2008 г. ISBN 978-5-17-047231-4 , ISBN 978-5-9713-6841-0 .
• «Нежная душа». АСТ, Астрель, 2009 г. - 4 000 экз. ISBN 978-5-17-060738-9 , ISBN 978-5-271-24443-8 .
• «Письма президентам». - АСТ-Астрель. 2010. - 7 000 экз.
• «Президенты RU». - Астрель, 2011. - 11 000 экз.

Напишите отзыв о статье "Минкин, Александр Викторович"

Примечания

Ссылки

• Марина Леско // Музыкальная правда : газета. - Москва, 2002. - № 07 марта . - С. 02-03 .

Отрывок, характеризующий Минкин, Александр Викторович

– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.
– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.

В третьем часу еще никто не заснул, как явился вахмистр с приказом выступать к местечку Островне.
Все с тем же говором и хохотом офицеры поспешно стали собираться; опять поставили самовар на грязной воде. Но Ростов, не дождавшись чаю, пошел к эскадрону. Уже светало; дождик перестал, тучи расходились. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье. Выходя из корчмы, Ростов и Ильин оба в сумерках рассвета заглянули в глянцевитую от дождя кожаную докторскую кибиточку, из под фартука которой торчали ноги доктора и в середине которой виднелся на подушке чепчик докторши и слышалось сонное дыхание.
– Право, она очень мила! – сказал Ростов Ильину, выходившему с ним.
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
Ростов в кампании позволял себе вольность ездить не на фронтовой лошади, а на казацкой. И знаток и охотник, он недавно достал себе лихую донскую, крупную и добрую игреневую лошадь, на которой никто не обскакивал его. Ехать на этой лошади было для Ростова наслаждение. Он думал о лошади, об утре, о докторше и ни разу не подумал о предстоящей опасности.
Прежде Ростов, идя в дело, боялся; теперь он не испытывал ни малейшего чувства страха. Не оттого он не боялся, что он привык к огню (к опасности нельзя привыкнуть), но оттого, что он выучился управлять своей душой перед опасностью. Он привык, идя в дело, думать обо всем, исключая того, что, казалось, было бы интереснее всего другого, – о предстоящей опасности. Сколько он ни старался, ни упрекал себя в трусости первое время своей службы, он не мог этого достигнуть; но с годами теперь это сделалось само собою. Он ехал теперь рядом с Ильиным между березами, изредка отрывая листья с веток, которые попадались под руку, иногда дотрогиваясь ногой до паха лошади, иногда отдавая, не поворачиваясь, докуренную трубку ехавшему сзади гусару, с таким спокойным и беззаботным видом, как будто он ехал кататься. Ему жалко было смотреть на взволнованное лицо Ильина, много и беспокойно говорившего; он по опыту знал то мучительное состояние ожидания страха и смерти, в котором находился корнет, и знал, что ничто, кроме времени, не поможет ему.
Только что солнце показалось на чистой полосе из под тучи, как ветер стих, как будто он не смел портить этого прелестного после грозы летнего утра; капли еще падали, но уже отвесно, – и все затихло. Солнце вышло совсем, показалось на горизонте и исчезло в узкой и длинной туче, стоявшей над ним. Через несколько минут солнце еще светлее показалось на верхнем крае тучи, разрывая ее края. Все засветилось и заблестело. И вместе с этим светом, как будто отвечая ему, раздались впереди выстрелы орудий.
Не успел еще Ростов обдумать и определить, как далеки эти выстрелы, как от Витебска прискакал адъютант графа Остермана Толстого с приказанием идти на рысях по дороге.
Эскадрон объехал пехоту и батарею, также торопившуюся идти скорее, спустился под гору и, пройдя через какую то пустую, без жителей, деревню, опять поднялся на гору. Лошади стали взмыливаться, люди раскраснелись.
– Стой, равняйся! – послышалась впереди команда дивизионера.
– Левое плечо вперед, шагом марш! – скомандовали впереди.
И гусары по линии войск прошли на левый фланг позиции и стали позади наших улан, стоявших в первой линии. Справа стояла наша пехота густой колонной – это были резервы; повыше ее на горе видны были на чистом чистом воздухе, в утреннем, косом и ярком, освещении, на самом горизонте, наши пушки. Впереди за лощиной видны были неприятельские колонны и пушки. В лощине слышна была наша цепь, уже вступившая в дело и весело перещелкивающаяся с неприятелем.
Ростову, как от звуков самой веселой музыки, стало весело на душе от этих звуков, давно уже не слышанных. Трап та та тап! – хлопали то вдруг, то быстро один за другим несколько выстрелов. Опять замолкло все, и опять как будто трескались хлопушки, по которым ходил кто то.
Гусары простояли около часу на одном месте. Началась и канонада. Граф Остерман с свитой проехал сзади эскадрона, остановившись, поговорил с командиром полка и отъехал к пушкам на гору.
Вслед за отъездом Остермана у улан послышалась команда:
– В колонну, к атаке стройся! – Пехота впереди их вздвоила взводы, чтобы пропустить кавалерию. Уланы тронулись, колеблясь флюгерами пик, и на рысях пошли под гору на французскую кавалерию, показавшуюся под горой влево.
Как только уланы сошли под гору, гусарам ведено было подвинуться в гору, в прикрытие к батарее. В то время как гусары становились на место улан, из цепи пролетели, визжа и свистя, далекие, непопадавшие пули.

Он посчитал, что его патрона оскорбили, и заставил главного редактора «МК», напечатавшего этот текст, покинуть пост главы председателя Общественной палаты Подмосковья. Строго говоря, до этого скандала о существовании такого объединения мало кто знал, и вряд ли эта деятельность губернатора Воробьева отразится на репутации редактора Павла Гусева. А вот началась ли настоящая атака на саму газеты, Лика Кремер и Дмитрий Казнин узнали у автора статьи «Милостивый государь» Александра Минкина.

Кремер : Это атака на вашу газету «Московский комсомолец?»

Минкин : Это атака на газету, безусловно, но началась она не вчера и не позавчера. Она началась гораздо раньше. Мы видели, как Дума на нас напала за заметку о политической проституции, хотя там ничего оскорбительного не было, поскольку речь шла о политике. То же самое и здесь. Но мне кажется, что вы не очень точно мою заметку поняли. Она не про олигархов и даже не про Ходорковского. Я писал о том, что помилование коснулось Ходорковского, амнистия коснулась Pussy Riot, но не коснулось никакое милосердие тех детей, которым запретили усыновление за границу, в том числе больных сирот, которых здесь никто не усыновляет и не могут лечить. Их помилование не коснулось. Что же это за милосердие, которое под давлением спустя 10 лет выпускает взрослого волевого мужчину и оставляет в немыслимых страданиях детей, которые ни в чем не виноваты. Они переживают адские муки каждый день год за годом всю свою недолгую жизнь. Те из них, кому удается уехать, иногда даже становятся чемпионами параолимпийских игр, им делают искусственные ручки и ножки, исправляют лицо. Вот о чем текст.

Казнин : Но там также речь идет и о том, что все олигархи должны быть…

Минкин : Нет, это проходной момент.

Казнин : Это ведь мнение, которое высказывается…

Минкин : Это не мнение, это факт. Ничего Ходорковский и его коллеги по «ЮКОСу» не делали такого невероятного. Это делали все, кто приватизировал тогда.

Казнин : Строго говоря, это же сейчас не доказано судом.

Минкин : Вам нужно решение суда? С каких пор нам нужно решение суда, чтобы узнать, что дважды два четыре? Вот что их задело – пожелание мое новогоднее, потому что в новогоднем пожелании написано: «Поскольку никаких христианских чувств к людоедам и мучителям детей мы не испытываем, то от души желаем им подавиться шампанским в ночь на Новый год». Независимо, родные родители или приемные, белые или черные, русские или американские – это написано про мучителей детей. Если кто-то на это обиделся, он признал себя?

Казнин : Любопытно, что Андрей Воробьев не был замечен в каких-то эпатажных громких…

Минкин : Кода я узнал, что Воробьев сделал это заявление, что статья дико хамская и оскорбляет президента… Во-первых, формально он не прав, потому что оскорбление – это Уголовный кодекс. Но первое, что меня начало беспокоить, — это он сам возмутился или его попросили. Знаете, как бывает? Ну-ка изобразите нам народный гнев.

Казнин : Почему его попросили? Есть депутаты Госдумы, к которым кстати вы обращаетесь.

Минкин : Это не ко мне вопрос. Воробьев же очень серьезный человек, губернатор Подмосковья, политически очень опытный. Это его заявление придало этой публикации вес, которого она не предполагала. Это как с Pussy Riot. Если бы их не посадили, разве они были бы во главе планеты всей?

Кремер : Кроме Андрея Воробьева кто-то отреагировал так же резко на этот материал? Может быть, вам кто-то звонил, писал? Или это единственный защитник президента?

Минкин : Если любого человека что-то возмутило и оскорбило, он немедленно об этом говорит. И чем больше времени проходит, тем он больше остывает, и все проходит. Заметка вышла позавчера, в среду, а на сайте появилось вечером во вторник, и было время, возмущение вдруг возникло в четверг. Это немножко поздно для искреннего возмущения. Кто-то принял решение…

Кремер : Может быть, это конспирология? Может быть, он просто увидел газету позже. Кто-нибудь кроме Андрея Воробьева попытался вступиться за президента?

Минкин : Есть такая формула «осведомленные источники». Осведомленные источники еще в среду сообщили, что в администрации ужасное возмущение. Я специально принес сюда Конституцию России. Статья 29 «Каждому гарантируется свобода слова и мысли», и здесь написано, что нельзя, пункт 2: «Не допускаются пропаганда или агитация, возбуждающие социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть или вражду».

В этой заметке, где написано, неважно родные или приемные, белые или черные, российские или американские – я даже не ожидал, что я так точно соблюдаю Конституцию. В этой заметке нет возбуждения никакого различия. Зато то, что они делают сейчас, это прямая атака на конституционные права. Это разве первая атака? Они каждый раз находят, чем объяснить. Когда уничтожали НТВ, это были долги Газпрома. Когда уничтожают что-то еще, то опять какие-то хозяйствующие субъекты сталкиваются. А иногда просто люди покупают средства массовой информации, какую-нибудь известную солидную газету со столетним стажем, и через несколько недель она превращается в ничто, сохраняя титр.

Кремер : Вы предчувствуете, что это произойдет в ближайшее время с «Московским комсомольцем»?

Минкин : Я надеюсь, что нет. Но мы поперек горла, потому что мы остались в России одна-единственная газета, которая никому не принадлежит: ни государству, ни губернаторам, ни олигархам.

Казнин : Вы говорили с Павлом Гусевым на эту тему сегодня?

Минкин : Он в отпуске, он улетел до скандала. Так случилось. Может быть, они специально знали, что он улетает, дождались, пока улетит, и начали скандал. Так бывает тоже.

Казнин : Скорее всего, на этом не закончится. Если будут требовать от вас извинений, вы готовы к этому?

Минкин : Здесь цитируется, в этой статье, «Преступление и наказание» Достоевского, «Баллада о царской милости» Киплинга, и до сих пор при всем скандале никто не сказал, а какое точно место-то возмутило. Может, Киплинг, а не я? Может быть, Достоевский, который предлагает Раскольникову фальшивую явку с повинной? Он говорит, покайтесь, а я вам все так подделаю, что будет как будто настоящая явка с повинной. Мы сейчас готовим книгу стихов Аронова, который работал в «МК» тысячу лет и остался почти неизвестен. Стихотворение «Волк»:

И нет свободы.
И Волк в степи —
Просто на самой большой цепи.

И когда, уйдя в свою степь
Он садится выть на луну,
На что он жалуется –
На цепь
Или на её длину?

Перестроечный "Огонек" устами Александра Минкина глаголил - какая все-таки должна была быть у нас армия

Минкин решил поумничать - плачут или не плачут иностранные матери, провожая детей армию? Дескать, чего там плакать - что в иностранной армии может случиться? А чего ж Минкин не написал, что, допустим, в Америке не сильно даже на похоронах плачут - сидят себе на стульчиках, будто в театре.

Минкин, наверняка, освоил военную науку, стал маршалом и вывел военную формулу

Если у страны всего лишь два соседа, то армия этой страны должна равняться нулю. А если все это сложить, то получится, что Минкин хам и свимнья.

Нет, за что я обидел бедного хрюшу, сравнив его с Минкиным? Эпитет Минкину лучше подбирать не мне

Кто ж такой этот Минкин?

Родился 26 августа 1946 г. в Москве. Женат.
В 1968—1978 гг. — аппаратчик ВНИИсинтезбелок;
В 1978—1979 гг. — обозреватель газеты «Московский комсомолец»;
В 1984 г. окончил ГИТИС
В 1987—1988 гг. — обозреватель еженедельника «Московские новости»;
В 1989—1991 гг. — театральный обозреватель журнала «Огонёк»;
В 1992—1996 гг. — обозреватель газеты «Московский комсомолец»;
На фестивале «Гонг-94» признан «журналистом года».
С июля 1996 г. по 2000 г. — обозреватель еженедельника «Новая газета»
С 2000 г. по настоящее время — обозреватель газеты «Московский комсомолец».
Лауреат премий «Золотое перо», премии Артёма Боровика и др.

Минкин - журналист года, Минкин - обладатель премий.
Минкин - упырь, гад и ублюдок - разваливавший нашу армию и нашу страну.

Кстати, еще один момент (хоть Жириновский мне и отвратителен), отлично характеризующий журналиста года (или журналиста гада?)

ФЕДЕРАЛЬНОЕ СОБРАНИЕ
РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
ЗАМЕСТИТЕЛЬ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ
ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЫ

“МОСКОВСКИЙ КОМСОМОЛЕЦ”
обозревателю А.МИНКИНУ

Александр!

В конце июля этого года Вам приспичило отвечать на вопросы читателей интернет-сайта “МК”. Более того, не удержались от соблазна опубликовать свои “беседы с народом” на страницах газеты. И получилось в итоге: весь мир — сволочи, бандиты, недоумки, только Минкин Александр — благородный воин в белых одеждах. Рыцарь, одним словом.

Так вот, рыцарь Александр, запомните раз и навсегда — благородным героям не к лицу врать в глаза всему миру. А Вы это делаете регулярно, из номера в номер “МК”. А уж про меня ни разу ни одного слова правды не написали. Например, намекаете на меня, когда говорите о том, что “уклоняться от ответа на вопрос о национальности выглядит плохо, похоже на трусость”. Зачем лгать? Вам же хорошо известно, что всю эту чепуху про “сына юриста” придумал ваш брат журналист. Если на вопрос: “Кто Ваш отец по профессии” Вы ответите “Еврей”, то Вас сочтут сумасшедшим, не правда ли? Вот именно такие, как Вы, плотоядные журналисты, приписывают мне еще очень много всякой ерунды. Слабые наши доморощенные журналисты и продажные, поэтому можете грызть кого-нибудь только скопом, стаей, и по приказу. Что Вы о себе возомнили, Минкин? Ничтожный суслик, вечно лишний человечек, вдруг становится едва ли не оплотом оппозиции! Не берите на себя лишнего — надорветесь. Лучше занимайтесь своим делом честно и не врите, как большевик на броневике, не будьте посмешищем. Неопытную молодежь Вам еще удается обманывать, а вот зрелым людям пыль в глаза не получится пускать как прежде — прошли минкины времена.