Надир-шах. История правления. Биография Году иранский шах надир завоевывает

Надир-шаха Кули Афшара (рожд. 1688 г. — смерть 20 июня 1747 г.) — полководец, шах Ирана в 1736-1747 гг., основатель династии Афшаридов. Персидского владыку Надир-шаха называют третьим в истории объединителем Азии – после Чингисхана и Тамерлана.

Проклятье Тамерлана

1740 год — шах смог покорить Бухару, Самарканд и Хиву. Побывав в мавзолее Гур-Эмир, Надир-шах велел снять с могилы Тамерлана зеленое нефритовое надгробие, чтобы положить его ступенью перед своим троном. В тот день, когда плиту вывезли из Гур-Эмира, весь Иран содрогнулся под ударами сильного землетрясения. Так в первый раз была осквернена могила великого завоевателя, и сбылось проклятье Тамерлана: после этого удача покинула Надир-шаха, а несчастья и поражения погубили, в результате, не только самого осквернителя святыни, но и весь его род. Не смогло помочь даже поспешное возвращение надгробия на его прежнее место.

Происхождение. Ранние годы

Надир родился в семействе бедного афшара, выделывателя овечьих шкур. Афшары – тюрки, близкие по крови азербайджанцам. Они исповедовали ислам шиитского толка.

Когда молодому человеку исполнилось 18 лет, он и мать были захвачены во время набега и обращены в рабство хорезмскими узбеками. Надир смог бежать, поступил на службу к правителю Абиверада (в Хорасане, провинции Персии). Там он проявил себя как военный и командир.

Надир — полководец

1725 год — Надир поступает на службу к Тахмасибу, сыну свергнутого персидского шаха Гусейна из династии Сефевидов. Именно Тахмасиб возглавлял борьбу персов против иноземных захватчиков. Воевал Надир успешно, и в скором времени шах передал под его начало все войско. 1729 год — полководец смог разгромить объединенное афгано-турецкое войско и восстановить могущество Персидской державы. Шах Тахмасиб II короновался в своей столице Исфахане.

1731 год — Надир пошел воевать против афганцев, а шах, который стал завидовать военной славе Надира, возглавил поход против Османской империи, которая захватила в годы слабости Персии почти весь Кавказ. Слабый военачальник, Тахмасиб II почти сразу потерпел жестокое поражение и чуть не угодил в плен. Он вынужден был подписать с Османами позорный мир, по которому к Турции отходили все персидские земли к северу от реки Аракс.

Государственный переворот

Надир был в бешенстве от бездарности своего властелина! 1732 год, август — он возвратился в Исфахан во главе верного войска. 1732 год, 26 августа — произошел государственный переворот, и Тахмасибу II было объявлено о низложении и аресте. Новым шахом был провозглашен восьми месячный младенец Аббаса III, править же Персией стал хан Надир. Впрочем, полководец уже задумывался о том, чтобы самому взойти на персидский престол.

Следующие 5 лет правитель вел ожесточенные и успешные войны с врагами Персии: в 1733-1735 годах были разгромлены турки, завоевана Грузия, началась война с лезгинами… Но к 1736 году полностью истощилась государственная казна. В то время и зародилась у Надира мысль покорить и ограбить самую богатую в Азии страну – государство Великих Моголов, а ее сокровища пустить на завоевание континента – от Османской империи до Китая включительно.

Перед тем как отправиться в такой далекий поход, следовало решить вопрос с Сефевидами. 1736 год, январь — в Могунской степи Южного Азербайджана Надир созвал великий курултай персидской знати. Было принято решение окончательно низложить выродившуюся династию.

Надир-шах. Поход на Индию

Новым шахом курултай избрал Надира. 1736 год, 8 марта — состоялась его коронация. Тахмасиб и Аббас были высланы в Сабзавар, город в Хорасане, где позднее они были тайно убиты.

Укрепившись на престоле, Надир-шах начал осуществлять свой вселенский замысел. В первую очередь он завоевал Афганистан, после чего в сентябре 1738 года вторгся во владения Великого Могола – Мухаммед-шаха. Уже в марте следующего года индийская держава пала к ногам великого завоевателя.

Роковые перемены

Домой победители возвратился лишь в июне 1740 года, и уже спустя 2 месяца начался поход на Бухару и Хорезм. В этом-то походе и произошло роковое разорение гробницы Тамерлана. Все историки-современники завоевателя говорят о резкой перемене характера Надир-шаха со времени его возвращения из Хорезма – он стал особенно жесток, а двор его погрузился в мир бесконечных интриг и заговоров.

1741 год, весна — Надир-шах задумал расправиться с лезгинами. Дело в том, что, отправляясь в далекий индийский поход, шах оставил правителем Азербайджана своего любимого брата Ибрагим-хана. В отсутствие персидского войска восстали джарские лезгины. Ибрагим-хан попытался их усмирить. Вначале акция проходила успешно, но как-то раз лезгины устроили персам засаду. В перестрелке смертельно ранили Ибрагим-хана. Кровь шахского брата требовала возмездия убийцам.

Покушение

Когда войско персов проходило через Мазандаранские леса, поблизости крепости Аулад на Надир-шаха было совершено покушение: в него стреляли из-за дерева, но только ранили в руку навылет. Ехавший рядом наследник престола Риза Кули-мирза со свитой и конвоем бросился по направлению выстрела, однако поймать стрелявшего не смогли.

Недруги шаха тут же стали нашептывать ему, будто заговор был организован самим Риза Кули-мирзой. Отправляясь в Индию, Надир-шах оставил юношу своим наместником в Персии. Риза, опасаясь в отсутствие отца восстания Сефевидов, велел убить Тахмасиба II и Аббаса. По возвращении властелин был возмущен ничем не обоснованным злодейством и устранил сына от государственных дел. Заодно шаху донесли, будто во время индийского похода Риза Кули-мирза несколько раз объявлял о гибели отца и делал попытки провозгласить себя шахом. Таким образом, Надир-шаха уверовал, что именно старший сын подстрекнул некоего Никкедема, невольника из Таемии, убить грозного отца.

Поход против лезгин завершился позором. В самом начале вторжения противнику удалось захватить обоз персов. В ожесточенных стычках с горцами и от голода Надир-шах потерял две трети своего войска и почти всех лошадей, после чего был вынужден ретироваться в Персию.

Только прибыв в Исфахан, шах, не разбираясь, кто прав, кто виноват, велел в наказание за покушение выколоть Риза Кули-мирзе глаза. Меньше чем через месяц удалось выяснить, что несчастный оклеветан. Вот тогда и началось нормальное следствие, которое закончилось казнью 50-ти вельмож-заговорщиков. Вернуть этим глаза принцу было невозможно.

Восстание в Систане

1746 год — вспыхнуло восстание в Систане (область между Ираном и Афганистаном), обложенном непосильными налогами. На его подавление Надир-шах отправил своего племянника, сына покойного Ибрагим-хана – Али Кули-хана, который неожиданно перешел на сторону мятежников. По другой версии, Али Кули-хан находился в ссылке за воинские проступки и по своей воле перешел на сторону врагов дяди.

Убийство

Надир-шах был убит в ночь на 20 июня 1747 года в Фатхабаде близ города Хабушана (Хорасан). Убийцами стали трое близких шаху вельмож – Мамад-Кули-хан, Афшар-бек и Сафах. Они прокрались под покровом темноты в опочивальню жертвы. Уловив непонятный шум, Надир-шах проснулся. Произошла короткая потасовка, в ходе которой властитель был заколот кинжалом. Говорят, что организовал покушение Али Кули-хан, который затем провозгласил себя новым шахом под именем Адиль-шах.

В первую очередь Адиль-шах велел казнить пятерых сыновей Надир-шаха и его 15 внуков. Спастись смог только старший внук – Шахрух. Спустя год был убит Адиль-шаха, потом в течение 3-х лет в Персии произошло еще несколько дворцовых переворотов. Завершилась эта междоусобная бойня развалом страны на множество мелких феодальных владений.

Основатель династии Афшаридов . Завоевательные войны Надир-шаха привели к созданию обширной империи, в которую, кроме Ирана , были включены (в качестве провинций или вассальных территорий) Армения , Азербайджан , Грузия , часть Дагестана , Афганистан , Белуджистан , Хивинское и Бухарское ханства . В 1737-1738 гг. Надир-шах начал поход в Северную Индию и в 1739 году захватил Дели - столицу Великих Моголов . Надир шах был взращен в исламской религии шиитского толка и придерживался ей в молодости, в дальнейшем был безразличен в религии.

Имя

Военачальник

Надир убил своего дядю, присоединил келатское войско к своему и в течение двух лет ( -) положил конец семилетнему афганскому игу. Тахмасп, опасаясь усиления Надира, приказал было ему прекратить военные действия, но Надир подступил к резиденции шаха и принудил его предоставить Надиру огромную власть в государстве. Тахмасп передал ему четыре обширные области: Хорасан , Мазендеран , Систан и Керман ; Надир велел чеканить для Хорасана монету со своим собственным именем.

Едва дав отдохнуть своему войску, Надир-шах двинулся на северо-запад, против турок , в руках которых находились до этого времени весь Азербайджан и лучшая часть Ирака . Надир победоносно дошёл до Армении , но в войну вмешался сам Тахмасп и своими неумелыми действиями не только потерял все приобретения Надира, но принуждён был уступить туркам ещё добавочную часть Персии.

Надир постарался вызвать всеобщее негодование против унизительного договора с «презренными еретиками» (то-есть суннитами), низверг Тахмаспа (), посадил на престол малолетнего Аббаса III и объявил себя регентом.

Шахиншах Ирана

Возобновившаяся война с турками сперва была неудачна, но затем в 1733 году Надир собрал новое войско и продолжил войну с турками на Кавказе . В 1734-1736 годах Надир-шах отвоевал Восточное Закавказье у турок . В марте 1736 года на съезде в городе Суговушан (нынешний Сабирабад) Надира избирают шахом. Против Надира выступил гянджинский хан, который законными наследниками престола считал только представителей династии Сефевидов. Надир шах, когда узнал про деяния гянджинского хана, тот же час разгневался, но в то время не наказал его, имея в виду его большую славу и власть, однако отнял из его владений области Гаг (Казах) и Сомхет (Борчлу)… А также приказал пяти армянским меликам, которые находились под властью персов в районах Дизак, Варанда, Хачен, Джабраил и Талыш, считать себя свободным от власти гянджинских ханов. Эти пять меликств, учрежденных Надиром в Карабахе, в армянской исторической литературе называют,Хамсаи меликутюннер". А в 1740 году Надир-шах отсылает юного шаха Аббаса III к отцу, где его вскоре умерщвляют вместе с Тахмасибом .

Вот как описывает Абраам Ереванци вступление Надира на Иранский престол. Надир после изгнания турок расположился лагерем в местности, называемой Муганом (степь между Курой и Араксом). ,Здесь он разослав людей, собрал всех правителей и вельмож персидских и на торжественном собрании, выступил со следующей речью: -Ведомо ли вам ради чего я созвал вас? Вот который уже год я ради вас не выпускаю из руки меча и сумел изгнать из нашей страны врагов ваших - Османца, Москова, вырвав из рук все города нашего царства персидского, и сейчас, завершив все, я вернулся, явившись сюда. И вот после того, как покорил всех врагов и установил незыблемый мир, надлежит вам возвести на престол царя… И они все совместно написали грамоту и скрепили печатью, что Кули-хан де наш царь и нет у нас иного царя, кроме него, вручили ему грамоту, устроили ему торжество воцарения, продолжавшееся много дней, и сделали его царем, (Абраам Ереванци, История войн 1721-1736 гг, Ереван, 1938, стр. 83,84. Л. Х. Тер-Мкртичян, Армения под властью Надир-шаха, Москва 1963, стр. 53 (А. А. Арутюнян - 16.05.2013).

Во время восшествия Надира на престол, по свидетельству Кретаци, присутствовало 300 человек. Среди приглашенных армян были такие крупнейшие мелики, как меликджан Акопджан, приехавший из Еревана, мелик Еган-из Карабаха, и многие другие. (Աբրահամ կաթողիկոս Կրետացւոյ պատմագրութիւն անցիցն իւրոց և Նատր-շահին պարսից,Վաղարշապատ,1870,էջ 33)). Предложение Надира о соединении шиизма и суннизма в одну государственную религию вызвало недовольство главы шиизма муллы Баши… В ответ на это Надир приказал немедленно удушить Баши. Были казнены также несколько крупнейших вельмож, выразивших недовольство вступлением Надира на шахский престол. (Абраам Ереванци, История войн 1721-1736 гг, Ереван,1938, стр. 83, 84). Присоединив к своему войску храбрых кочевых разбойников-бахтиаров , Надир вторгся в Афганистан (). В течение года был взят Кандагар и другие места; несколько афганских племен составили ядро войска Надир-шаха.

Поход на Индию

Иранские власти не ограничились казнью Мурад-Али-хана и зверствами, учиненными ими в Дербенте, а в наказание и в целях предупреждения новых волнений из Дербента насильственно переселили 100 семей вглубь империи Надир-шаха в Хамадан. Судя по сообщениям русского консула от 23 мая 1737 года Надир-шах хотел выслать дербентцев в Хорасан и переселить в Дербент население из глубинных областей Ирана. Положение населения, которое было под властью иранских чиновников, все больше ухудшалось. «Поборы, - говорится в одном из документов того времени, - с обывателей по-прежнему с крайним изнурением продолжаются, и деньги непрестанно в лагерь отправляет, отчего все подданные день ото дня в разорение приходят». Голод, дороговизна и произвол шахских властей поднимали население Дербента и ханств на борьбу, которая была тесно связана с общей борьбой народов Дагестана и Закавказья против иранского господства. Надир-шах вновь решил послать карательные отряды в области, охваченные народными волнениями. Один из карательных отрядов под командованием своего брата Ибрагим-хана, он отправил в Дербент. Вся территория, подвластная Ирану, бурлила восстаниями, повстанцы не раз одерживали верх в сражениях. В одной из битв между повстанцами и войсками Ибрагим-хана у аварского села Джар, иранское войско потерпело сокрушительное поражение.

Поражение шахских войск в Дагестане дорого обошлось Ирану: Ибрагим-хан погиб в битве. Вместе с ним погибли и многие знатные военачальники, ханы и султаны, а из 32-тысячной иранской армии спаслось бегством лишь около 8 тысяч человек. Персы потеряли всю свою артиллерию, состоявшую из 30 пушек. Летом 1741 года со 100-тысячной армией Надир-шах вторгся в Дагестан. На своем пути завоеватели встречали упорное сопротивление горцев, на что Надир-шах отвечал зверствами.

Озлобленный упорством дагестанцев, он уничтожил первые попавшиеся 14 аулов, «обратив в бегство более трех тысяч лезгин» (в данном случае, аулы табасаранцев вблизи Дербента, остатки которых осели в горных обществах Северного Табасарана). Но чем больше враг свирепствовал, тем больше возрастало сопротивление горцев.

Иранская армия была разделена на две основные группы. Первая, во главе с самим шахом, сломив сопротивление лезгинов, цахуров, рутулов, агулов и табасаранцев. Армия шла через Дербент , Кайтаг и шамхальство Тарковское в Джунгутай - столицу Мехтулинского ханства, другая - основная, под руководством самого шаха из Кабалы через Шах-Даг, Могу-дере в столицу кумыкского шамхала Сурхай-хана - Гази-Кумух. Но «в это время горцы готовились к продолжительной войне». И никто в горах Дагестана, кроме нескольких предводителей некоторых обществ, не собирался «удостоиться целования порога (Надира)». Даже те, кто изъявил покорность, помогать «миродержцу» не собирались. Уже по ходу движения в горы Надир-шаху пришлось изменить маршрут, «так как бунт и мятеж начали люди Табасарана и Рутула», перекрывшие путь «победоносного войска».

Целых три дня длилась битва в Табасаране . «Битва длилась целый день» и, по признанию Мухаммад-Казима, историка Надир-шаха, закончилась отступлением иранских войск. На следующий день сражение возобновилось. И вновь табасараны окружили и каждый раз, когда стреляли, повергали в прах не менее трёхсот-четырёхсот человек". Персы спаслись только благодаря пришедшему на подмогу отряду правителя Грузии Хан-Джана и наступившей ночи. На третий день "со всех сторон Дагестана пришло много воинов на помощь табасаранцам… «гора, склоны её и вся земля были полны табасаранскими стрелами», так что «они (персы) удивлялись мужеству и жажде к победе победоносного племени». Пришлось вступить в бой самому Надир-шаху во главе огромного войска, и только тогда горцы вынуждены были оставить свои позиции. Но сражение в Табасаране этим не закончилось.

Через некоторое время противники встретились возле селения Дюбек , что в современном Табасаранском районе Дагестана . Здесь «табасараны заняли вершины и склоны той горы со всех сторон и преградили путь для движения, перекрыв проходы». И при Дюбеке «в течение двух часов примерно восемнадцать тысяч человек (воинов шаха) покинули этот неспокойный мир». И они отступили. Узнав об этой неудаче, «мирозавоеватель велел связать руки и сбросить с горы командующего иранскими войсками» и ещё четырёх пятисотников и предводителя за то, что «не оказали помощь в сражении».

Надир-шах продолжал наступать в горы, преодолевая ожесточенное сопротивление дагестанцев. На этом этапе борьбы против шахских войск ещё не весь Дагестан был объединен.

Воевали преимущественно народы Южного, Юго-Восточного и Центрального Дагестана. «И как бы горцы отчаянно, самоотверженно ни боролись, нанося персидским войскам чувствительные удары, сделать больше они не могли и не в силах были задержать, а тем более опрокинуть шахскую армаду». Пройдя горы «и пустые деревни, ибо все жители из них выбрались», Надир-шах вступил в Гази-Кумух. С боями отступали поредевшие отряды шамхала Сурхай-хана.

На подступах к Гази-Кумуху состоялось ещё одно сражение, где престарелый «Чолакъ» кумыкский шамхал Сурхай-хан Гази-Кумухский дал свой последний бой шахским войскам. Однако потерпев поражение, 9 августа 1741 г. Сурхай-хан при посредничестве афганского военачальника Гани-хана Абдалинского сдался в плен, явившись в шахский лагерь. Но перед этим, сыновья Сурхай-хана – Муртазали и Магомед-хан с остатками своих воинов успели вырваться из окружения и отступить в Аварию. 14 августа Надир-шах вошел в Гази-Кумух и подверг его разгрому.

«Как только стал заниматься делами, он (Сурхай) созвал всеобщий съезд (оьмуми мажлис) представителей Дагестана и стал дружить со всеми. Он взял со всех слово, что в случае войны они будут помогать друг другу. Они поклялись ему в том, что сдержат данное слово. И записал плату. И они бывали довольными, поскольку своевременно выдавал им указанную плату. Отправляя сыновей в Аварию, Сурхай отдал им достаточную сумму для набора дополнительного ополчения, их экипировки, снабжения и подготовки к предстоящему сражению. Кроме того, они и сами составляли внушительную силу - конница, численность которой превышала пять тысяч воинов. Сыновья были снабжены письмами к Акушинскому обществу и Хунзахскому нуцалу, а также к Андалалским джамаатам и андо-цезским союзам сельских общин».

12 августа 1741 года Сурхай-хан изъявил покорность Надир-шаху. «Надир встретил его в своем лагере очень холодно, но на следующий день наградил почетным халатом». Вскоре сдались кайтагский уцмий и вступившие с ним в союз сыновья Сурхай-хана, тарковский шамхал Хасбулат, акушинский кадий и прочие правители и старейшины. Единственные непокорённые земли остались во владениях аварцев .

Вторая группа иранских войск во главе с Лютф-Али-ханом, топбаши Джалил-ханом и Хайдар-беком, пройдя равнину Дагестана, вступила в кумыкско-аварское Мехтулинское ханство, где кумыкский правитель Ахмед-хан Мехтулинский (Дженгутаевский) со своими отрядами оказал им сопротивление, но под натиском артиллерии и численного превосходства сил противника Ахмед-хан отступил к Аймакинскому ущелью. Нижний Дженгутай – резиденция Мехтулинских князей, где находилась ханская крепость-замок, подвергся разгрому. Многие села Мехтулинского ханства были разорены. Также были разорены ряд селений современного Буйнакского и Левашинского районов. После этого сардар Лютф-Али-хан и другие иранские военачальники остановились близ Аймакинского ущелья.

Между тем, уцмий Ахмад-хан Кайтагский, окруженный в Кубачи, во избежание поголовного уничтожения вслед за Сурхай-ханом вынужден был также сложить оружие. Окрыленный этим успехом Надир-шах, преследуя сыновей Сурхай-хана, успешно двинул свои войска численностью более 52 тыс. человек в Андалал, где скапливались враждебные ему горцы, среди числа которых были Муртазали и Магомед-хан Казикумухские, а также и Магомед-нуцал Аварский. Тем временем, командующий всеми корпусами иранских войск на территории Мехтулинского ханства сардар Лютф-Али-хан, получил приказ шаха немедленно прибыть в Андалал с севера.

Разгром Надир-шаха в Аварии

К сентябрю 1741 года весь Дагестан уже находился в руках персов, «единственной непокоренной цитаделью Дагестана осталась Авария» . Как верно заметил английский историк Л. Локкарт:

Грозная опасность, нависшая над Аварией, сплотила аварские общества. Андалалский кадий Пирмагомед обратился с посланием о поддержке ко всем обществам. Религиозный лидер Андалала Ибрагим-Хаджи Гидатлинский до этого дважды обращался к персидскому шаху, уговаривая его не вести ненужную войну с мусульманами. Более того, к Надир-шаху, по преданиям, были направлены послания и парламентарии из Андалала. Дело кончилось их казнью. После этого андалальский кадий сказал: «Теперь между нами не может быть мира. Пока рассудок наш не помутится, будем воевать и уничтожим вторгшегося врага» .

Персы выступили в Аварию с двумя крупными группировками во главе с Люфт Али Ханом и Гайдарбеком через Аймакинское ущелье в Ботлих и Анди, и отрядом под командованием самого шаха в Андалал, а затем оттуда в Хунзах. Тем самым покорив аварцев силой оружия, Надир-шах намеревался завершить покорение Дагестана.

Поход в Аварию был страшно непопулярен среди воинов шаха. По сообщению современника - русского резидента при персидском дворе И. Калушкина , воины шли в Аварию «с вящим нехотением». Персидские воины слышавшие об неприступных аварских горах «о шахе всякие поносительные слова с крайним руганием явно произносили» .

Лютф-Али-хан, выполняя приказ шаха, направился в сторону Андалала. Путь его пролегал через Аймакинское ущелье, о котором еще исследователи XIX вв. писали: «лазейка между гор такая узенькая , что не в моготу пройти по три в ряд ». Во время прохождения этой иранской армии через Аймакинское ущелье воины под командованием Ахмед-хана Мехтулинского устроили засаду, застали персов врасплох и нанесли им страшное поражение. И. Калушкин в реляции от 21 сентября 1741 года рассказывает о безуспешности военных действий против аварцев. «В стычках с аварцами шахское войско почти непременно терпело неудачу». По сообщению Калушкина персидские солдаты сами признавались, что «что десять человек против одного лезгинца (то есть дагестанца) стоять неспособны» . Дагестанцы сбрасывали с гор камни на проходившие внизу отряды. В сентябре 1741 г. произошла битва в Аймакинском ущелье. Здесь персидское войско под возглавляемое Люфт Али Ханом и Гайдарбеком было наголову разгромлено. Большая часть 20-тысячной армии была истреблена. От 4-тысячного отряда Хайдар-бека уцелело только 500 человек. А от 6-тысячного отряда в живых осталось всего 600 человек. Победителям досталось очень много трофеев: 19 пушек, много боеприпасов и весь обоз.

В местности Койлюдере (вероятно Койсу-дере, долина реки Сулак, на территории современного Буйнакского района) была одержана победа над отрядами Ата-хана Афганского, Мухаммед-Яр-хана и Джалил-хана. Среди убитых был найден и труп Джалил-хана. Остальные ханы спаслись бегством с незначительной частью своих войск. После этого, Ахмед-хан Мехтулинский, «отмеченный печатью славы и сопутствуемый удачей», лично направил «победоносные знамена» в Андалал, против самого «Искендера Востока» – Надир-шаха. В это время в Андалал направлялись добровольцы почти со всех концов Дагестана. Общее руководство всеми военными действиями в Андалале принадлежало Ахмед-хану Мехтулинскому.

Решающее сражение развернулось на обширной территории селений Мегеба, Согратля, Чоха, Ури, Бухты, Обоха и других. Вступив на территорию горного общества Андалал, иранская армия рассредоточилась и заняла свои позиции. По мнению В. Дегоева, Надир-шах, загнав свою армию в труднодоступные (непроходимые) горы, поставил себя в крайне невыгодное положение. Так, он пишет следующее: «...но именно в аварских горах иранская армия попала в смертельную ловушку – узкое ущелье, блокированное неприятелем со всех сторон. Надир-шах вступил в переговоры с ханами Аварии и соседней Мехтулы (Магомед-ханом и Ахмед-ханом), суля им щедрое вознаграждение за предоставление выхода из этой мышеловки» .

Но на предложение шаха никто не откликнулся. Не дождавшись ожидаемого подкрепления от Лютф-Али-хана со стороны Аймакинского ущелья, Надир-шах отдал приказ атаковать селения Андалалского общества. Битва началась с нападение шахских войск на селения Мегеб, Согратль, Чох, Ури, Бухты, Обох и другие села. Генеральное сражение, на пятый день кровопролитного побоища, развернулось у селения Чох, где Надир-шах пустил в бой свой последний резерв. В этот момент Ахмед-хан Мехтулинский лично выставил все свои силы против Надир-шаха и в ожесточенном сражении одержал блестящую победу. Шах поспешно бежал. Во время отступления Надир-шаха через Капкайское ущелье, что близ села Башлыкент, Ахмед-хан Мехтулинский и уцмий Ахмад-хан Кайтагский, устроив засаду, внезапно атаковали персидский отряд на марше и нанесли им сокрушительное поражение. В итоге до Дербента добрались не более ста человек. Победители захватили много ценных вещей, а также весь обоз шаха, его шатер и часть его гарема. По словам иранского историка, «великий полководец» Надир «не знал до сих пор случая», когда «противник мог бы с ним так расправиться».

Остатки персидского войска рассеялись по Дагестану и Чечне. Чеченский этнограф XIX века Умалат Лаудаев сообщает об этом:

Персияне, разбитые аварцами при Надир-шахе, рассеялись по Дагестану, из них некоторые поселились между чеченцами .

Кампания 1741-1743 годов против Дагестанских народов дорого обошлась иранскому государству. Характеризуя состояние Ирана в эти годы, Братищев в письме к канцлеру Алексею Черкасскому указывал, что в продолжение двух лет шах не смог справиться с местным населением, которое «к защищению своему имело только ружьё и саблю, но лишь вконец разорил своё государство, подорвал свои сбродные силы. Благодаря его суровости и жестокости народ обнищал».

За разгром войск Надир-шаха, турецкий султан Махмуд I пожаловал Ахмед-хану Мехтулинскому почетное звание генерала османской армии и звание шамхала Дагестана. Аббас Кули-ага Бакиханов также пишет, что турецкий султан «...Ахмед-хану, беку Джангутайскому даровал чин силахшора и звание шамхала и 20 мешков денег» .

Бегство из Дагестана

Из-за жестокой эксплуатации населения, увеличения размера налогов, насильственной мобилизации в армии почти во всех уголках государства Надир-шаха вспыхивали все новые и новые вооруженные восстания в Дербентском ханстве и в Ширване. Бои с завоевателями происходили и в районе Самура, при Дарвахе, в Кайтаге, Кумыкии, Мехтулинском ханстве.

Оказывая завоевателям отпор, перед лицом опасности иноземного порабощения, дагестанские горцы стали объединяться, чтобы дать отпор армии Надир-шаха, который отступил к Дербенту. Надир-шах не оставлял мысли покорить Дагестан. Для этого он занялся возведением укреплений и сторожевых башен, создал в районе Дербента военный лагерь, который получил название «Иран хараб» или «Гибель Ирана». Дербент же он превратил в свою резиденцию, где и построил дворец. Отсюда он посылал карательные отряды в Табасаран, Кайтаг, Аварию и другие места Дагестана. В 1745 году дагестанские повстанцы во главе с уцмием Кайтага Ахмед-ханом Кайтагским при помощи «60 тысячного отряда табасаранов» разбили шахские войска под Дербентом.

Надир-шах стал собирать новые силы для похода на Дагестан, но в результате заговора был убит 9 мая 1747 года. Через некоторое время Дербентское ханство добилось независимости от центрального шахского правительства.

Захватнические войны со стороны Ирана очень неблагоприятно отразились на состоянии экономики всего Дагестана и особенно Дербентского ханства. Пострадало не только земледелие в сельской местности, но и ремесленное производство и торговля в городах. Одним из важнейших предприятий Надир-шаха была попытка создания флота в Персидском заливе и Каспийском море, которая осталась незавершённой .

Упадок и смерть

В Надир-шахе развилась болезненная подозрительность: он увидел в этом покушении дело своего старшего сына - Риза-Кули, которого в 1743 году ослепил. Раскаяние и упрёки совести довели Надира до умоисступления. Были казнены 50 вельмож, присутствовавших при ослеплении (по словам Надир-шаха, они должны были, видя намерение шаха, предложить свою жизнь для спасения очей наследника), и с той поры началась эпоха беспрерывных казней.

Последовавшая трёхлетняя война с турками из-за Басры, Багдада и Мосула была удачна для Надир-шаха, но внутри государства росла против него ненависть. Шах стал скрягой, стал выжимать из населения последние соки, взыскал и прощённые трёхлетние подати; в то же время он с особенной жестокостью преследовал и повсюду казнил ревностных шиитов. Последовал ряд восстаний, за которые сплошные казни постигали целые города; жители укрывались в пустынях и пещерах.

Наконец, когда Надир-шах решил истребить в своём войске всех персов, был осуществлен заговор, и в 1747 году Надир-шах был убит одним из военачальников Салех-беем. Новоизбранный шах Али (племянник Надир-шаха) объявил в манифесте, что Надир-шах был убит по его приказанию.

Напишите отзыв о статье "Надир-шах"

Примечания

: «Born in November 1688 into a humble pastoral family, then at its winter camp in Darra Gaz in the mountains north of Mashad, Nāder belonged to a group of the Qirqlu branch of the Afšār (q.v.) Turkmen. Beginning in the 16th century, the Safavids had settled groups of Afšārs in northern Khorasan to defend Mashad against Uzbek incursions. »
: «Nādr, an Afshārid Turkmen from northern Khorāsān, was eventually able to reunite Iran, »
Michael Axworthy. The Sword of Persia: Nader Shah, from Tribal Warrior to Conquering Tyrant. - С. 34.
Michael Axworthy. The Sword of Persia: Nader Shah, from Tribal Warrior to Conquering Tyrant. - С. 168.
Гельмольт (нем. ) . История человечества. Всемирная история. - Т. 3. - Перевод В. В. Бартольда . - СПб: Просвещение, 1903. - С. 364.
Г. Э. Алкадари. Асари Дагестан. С. 67.
Эхо Кавказа. Выпуски 3-9. Ассоциация, 1993.
LokhartL., 1938. Р. 202.
. М. Г. Магомедов.
М. Р. Арунова, К. З. Ашрафян. Государство Надир-шаха Афшара. М.: Изд-во восточной литературы, 1958 - С.193.
Тамай А.И. К вопросу о провале дагестанской кампании шаха Надира 1741-1743 гг. (kumukia.ru).
. В.Г. Гаджиев. Том 1.
Багаутдинов С.М. Ахмед-хан Дженгутаевский - забытый герой Кавказа. Махачкала, 2013. С. 45-47..
В. Дегоев. Северный Кавказ: исторические очерки. Кавказская война Надир-шаха. «Дружба Народов», 2011, № 4.
АВПР. Л. 391.
Умалат Лаудаев. Сборник сведений о кавказских горцах. Тифлис, 1872.
Бакиханов А. К. Гюлистан-и Ирам. Баку, 1991. С. 150..
Риза Шабани. Краткая история Ирана. - СПб. : Петербургское востоковедение, 2002. - С. 209. - ISBN 978-5-85803-380-6.

Ссылки

Michael Axworthy, 348 pages Publisher: I.B. Tauris 26 July 2006 - ISBN 1-85043-706-8 (англ.)
Malcolm, «Hist. de Perse» (III, 49-165; на стр. 65 указаны источники для истории Н.).
В. Гаджиев, С. Мусаев. История Дагестана. Хронология.
(недоступная ссылка с 14-06-2016 (1094 дня))

Литература

Ш. Казиев .

Л. Х. Тер-Мкртичян, Армения под властью Надир-шаха,Москва 1963 Решетов С.,Персидский Александр или страшный Надир, потрясший самое богатейшее в свете индийское царство и нанесший трепет на весь Восток, Санкт Петербург, 1790

См. также

Просмотр этого шаблона

Сефевиды

Хотаки

Афшариды

Зенды

Каджары

Пехлеви

Отрывок, характеризующий Надир-шах

Вроде бы всё кончилось хорошо. Но, через какое-то время, к всеобщему ужасу, у неё спереди и сзади начал расти огромный, совершенно жуткий горб, который позже буквально изуродовал её тело до полной неузнаваемости… И, что было самое обидное – природа, как бы издеваясь, наградила эту голубоглазую девочку изумительно красивым, светлым и утончённым лицом, тем самым, как бы желая показать, какой дивной красавицей она могла бы быть, если бы ей не была приготовлена такая жестокая судьба...
Я даже не пытаюсь себе представить, через какую душевную боль и одиночество должна была пройти эта удивительная женщина, пытаясь, ещё маленькой девочкой, как-то привыкнуть к своей страшной беде. И как она могла выжить и не сломаться когда, много лет спустя, став уже взрослой девушкой, должна была смотреться на себя в зеркало и понимать, что простое женское счастье ей не дано испытать никогда, каким бы хорошим и добрым человеком она не являлась… Она принимала свою беду с чистой и открытой душой и, видимо, именно это помогло ей сохранить очень сильную веру в себя, не обозлившись на окружающий мир и не плача над своей злой, исковерканной судьбой.
До сих пор я, как сейчас помню, её неизменную тёплую улыбку и радостные светящиеся глаза, встречавшие нас каждый раз, вне зависимости от её настроения или физического состояния (а ведь очень часто я чувствовала, как по-настоящему ей было тяжело)… Я очень любила и уважала эту сильную, светлую женщину за её неиссякаемый оптимизм и её глубокое душевное добро. А уж, казалось, как раз она-то и не имела ни малейших причин верить тому же самому добру, потому, что во многом никогда так и не смогла почувствовать, что это такое по-настоящему жить. Или, возможно, почувствовала намного глубже, чем могли чувствовать это мы?..
Я была тогда ещё слишком маленькой девочкой, чтобы понять всю бездну различия между такой искалеченной жизнью и жизнью нормальных здоровых людей, но я прекрасно помню, что даже много лет спустя, воспоминания о моей чудесной соседке очень часто помогали мне переносить душевные обиды и одиночество и не сломаться когда было по-настоящему очень и очень тяжело.
Я никогда не понимала людей, которые вечно были чем-то недовольны и постоянно жаловались на свою, всегда неизменно «горькую и несправедливую», судьбу... И я никогда не понимала причину, которая давала им право считать, что счастье заранее предназначено им уже с самого их появления на свет и, что они имеют, ну, прямо-таки «законное право» на это ничем не нарушаемое (и совершенно незаслуженное!) счастье...
Я же такой уверенностью об «обязательном» счастье никогда не страдала и, наверное, поэтому не считала свою судьбу «горькой или несправедливой», а наоборот – была в душе счастливым ребёнком, что и помогало мне преодолевать многие из тех препятствий, которые очень «щедро и постоянно» дарила мне моя судьба… Просто иногда случались короткие срывы, когда бывало очень грустно и одиноко, и казалось, что стоит только внутри сдаться, не искать больше причин своей «необычности», не бороться за свою «недоказанную» правду, как всё сразу же станет на свои места… И не будет больше ни обид, ни горечи незаслуженных упрёков, ни, ставшего уже почти постоянным, одиночества.
Но на следующее утро я встречала свою милую, светящуюся, как яркое солнышко, соседку Леокадию, которая радостно спрашивала: – Какой чудесный день, не правда ли?.. – И мне, здоровой и сильной, тут же становилось очень стыдно за свою непростительную слабость и, покраснев, как спелый помидор, я сжимала свои, тогда ещё маленькие, но достаточно «целеустремлённые» кулаки и снова готова была кинуться в бой со всем окружающим миром, чтобы ещё более яростно отстаивать свои «ненормальности» и саму себя…
Помню, как однажды, после очередного «душевного смятения», я сидела одна в саду под своей любимой старой яблоней и мысленно пыталась «разложить по полочкам» свои сомнения и ошибки, и была очень недовольна тем, какой получался результат. Моя соседка, Леокадия, под своим окном сажала цветы (чем, с её недугом было очень трудно заниматься) и могла прекрасно меня видеть. Наверное, ей не очень понравилось моё тогдашнее состояние (которое всегда, несмотря на то, хорошее или плохое, было написано на моём лице), потому что она подошла к забору и спросила – не хочу ли я позавтракать с ней её пирожками?
Я с удовольствием согласилась – её присутствие всегда было очень приятным и успокаивающим, так же, как всегда вкусными были и её пирожки. А ещё мне очень хотелось с кем-то поговорить о том, что меня угнетало уже несколько дней, а делиться этим дома почему-то в тот момент не хотелось. Наверное, просто иногда мнение постороннего человека могло дать больше «пищи для размышлений», чем забота и неусыпное внимание вечно волновавшихся за меня бабушки или мамы. Поэтому я с удовольствием приняла предложение соседки и пошла к ней завтракать, уже издали чувствуя чудодейственный запах моих любимых вишнёвых пирожков.
Я не была очень «открытой», когда дело касалось моих «необычных» способностей, но с Леокадией я время от времени делилась какими-то своими неудачами или огорчениями, так как она была по-настоящему отличным слушателем и никогда не старалась просто «уберечь» меня от каких либо неприятностей, что, к сожалению, очень часто делала мама и, что иногда заставляло меня закрыться от неё намного более, чем мне этого хотелось бы. В тот день я рассказала Леокадии о своём маленьком «провале», который произошёл во время моих очередных «экспериментов» и который меня сильно огорчил.
– Не стоит так переживать, милая, – сказала она. – В жизни не страшно упасть, важно всегда уметь подняться.
Прошло много лет с того чудесного тёплого завтрака, но эти её слова навсегда впечатались в мою память и стали одним из «неписанных» законов моей жизни, в которой «падать», к сожалению, мне пришлось очень много раз, но до сих пор всегда удавалось подняться. Проходили дни, я всё больше и больше привыкала к своему удивительному и такому ни на что не похожему миру и, несмотря на некоторые неудачи, чувствовала себя в нём по-настоящему счастливой.
К тому времени я уже чётко поняла, что не смогу найти никого, с кем могла бы открыто делиться тем, что со мной постоянно происходило, и уже спокойно принимала это, как должное, больше не огорчаясь и не пытаясь кому-то что-то доказать. Это был мой мир и, если он кому-то не нравился, я не собиралась никого насильно туда приглашать. Помню, позже, читая одну из папиных книг, я случайно наткнулась на строки какого-то старого философа, которые были написаны много веков назад и которые меня тогда очень обрадовали и несказанно удивили:
«Будь, как все, иначе жизнь станет невыносимой. Если в знании или умении оторвёшься от нормальных людей слишком далеко, тебя перестанут понимать и сочтут безумцем. В тебя полетят камни, от тебя отвернётся твой друг»…
Значит уже тогда (!) на свете были «необычные» люди, которые по своему горькому опыту знали, как это всё непросто и считали нужным предупредить, а если удастся – и уберечь, таких же «необычных», какими были они сами, людей!!!
Эти простые слова, когда-то давно жившего человека, согрели мою душу и поселили в ней крохотную надежду, что когда-нибудь я возможно и встречу кого-то ещё, кто будет для всех остальных таким же «необычным», как я сама, и с кем я смогу свободно говорить о любых «странностях» и «ненормальностях», не боясь, что меня воспримут «в штыки» или, в лучшем случае, – просто безжалостно высмеют. Но эта надежда была ещё настолько хрупкой и для меня невероятной, что я решила поменьше увлекаться, думая о ней, чтобы, в случае неудачи, не было бы слишком больно «приземляться» с моей красивой мечты в жёсткую реальность…
Даже из своего короткого опыта я уже понимала, что во всех моих «странностях» не было ничего плохого или отрицательного. А если иногда какие-то из моих «экспериментов» и не совсем получались, то отрицательное действие теперь проявлялось уже только на меня, но не на окружающих меня людей. Ну, а если какие-то друзья, из-за боязни быть вовлечёнными в мои «ненормальности», от меня отворачивались – то такие друзья мне были просто не нужны…
И ещё я знала, что моя жизнь кому-то и для чего-то видимо была нужна, потому, что в какую бы опасную «передрягу» я не попадала, мне всегда удавалось из неё выйти без каких-либо негативных последствий и всегда как-будто кто-то неизвестный мне в этом помогал. Как, например, и произошло тем же летом, в момент, когда я чуть было не утонула в нашей любимой реке Нямунас...

Был очень жаркий июльский день, температура держалась не ниже +40 градусов. Накалившийся «до бела» воздух был сухим, как в пустыне и буквально «трещал» в наших лёгких при каждом вздохе. Мы сидели на берегу реки, бессовестно потея и ловили ртами воздух, как выброшенные на сушу перегревшиеся караси… И уже почти что полностью «поджарившись» на солнышке, тоскующими глазами смотрели на воду. Привычной влаги абсолютно не чувствовалось и поэтому всей ребятне дико хотелось как можно быстрее окунуться. Но купаться было немножко боязно, так как это был другой, не привычный нам берег реки, а Нямунас, как известно, издавна была той глубокой и непредсказуемой рекой, с которой шутки шутить не советовалось.
Наш старый любимый пляж был на время закрыт для чистки, поэтому мы все временно собрались на месте более или менее кому-то знакомом, и все пока что дружно «сушились» на берегу, никак не решаясь купаться. У самой реки росло огромное старое дерево. Его длинные шелковистые ветви, при малейшем дуновении ветра, касались воды, тихо лаская её нежными лепестками, а мощные старые корни, упираясь в речные камни, сплетались под ним в сплошной «бородавчатый» ковёр, создавая своеобразную, нависающую над водой, бугристую крышу.
Вот это-то старое мудрое дерево, как ни странно, и являло собой реальную опасность для купающихся… Вокруг него, по какой-то причине, в воде создавалось множество своеобразных «воронок», которые как бы «всасывали» попавшегося человека в глубину и надо было быть очень хорошим пловцом, чтобы суметь удержаться на поверхности, тем более, что место под деревом как раз было очень глубоким.
Но детям говорить об опасности, как известно, почти что всегда бесполезно. Чем больше их убеждают заботливые взрослые, что с ними может произойти какая-то непоправимая беда, тем больше они уверенны, что «может быть с кем-то это и может случиться, но, конечно же, только не с ними, не здесь и не сейчас»… А само ощущение опасности, наоборот – их только ещё больше притягивает, тем самым, провоцируя иногда на глупейшие поступки.
Вот примерно так же думали и мы – четверо «бравых» соседских ребят и я, и, не вытерпев жары, всё же решили искупаться. Река выглядела тихой и спокойной, и никакой опасности вроде бы собой не представляла. Мы договорились наблюдать друг за другом и дружно поплыли. В начале вроде бы всё было, как обычно – течение было не сильнее, чем на нашем старом пляже, а глубина не превышала уже знакомой привычной глубины. Я расхрабрилась и поплыла уже более уверенно. И тут же, за эту же слишком большую уверенность, «боженька стукнул меня по головушке, да не пожалел»… Я плыла недалеко от берега, как вдруг почувствовала, что меня резко потащило вниз… И это было столь внезапно, что я не успела никак среагировать, чтобы удержаться на поверхности. Меня странно крутило и очень быстро тянуло в глубину. Казалось, время остановилось, я чувствовала, что не хватает воздуха.
Тогда я ещё ничего не знала ни о клинической смерти, ни о светящихся туннелях, появлявшихся во время неё. Но то, что случилось далее, было очень похожим на все те истории о клинических смертях, которые намного позже мне удалось прочитать в разных книжках, уже живя в далёкой Америке…
Я чувствовала, что если сейчас же не вдохну воздуха, мои лёгкие просто-напросто разорвутся, и я, наверняка, умру. Стало очень страшно, в глазах темнело. Неожиданно в голове вспыхнула яркая вспышка, и все чувства куда-то исчезли... Появился слепяще-яркий, прозрачный голубой туннель, как будто весь сотканный из мельчайших движущихся серебристых звёздочек. Я тихо парила внутри него, не чувствуя ни удушья, ни боли, только мысленно удивляясь необыкновенному чувству абсолютного счастья, как будто наконец-то обрела место своей долгожданной мечты. Было очень спокойно и хорошо. Все звуки исчезли, не хотелось двигаться. Тело стало очень лёгким, почти что невесомым. Вероятнее всего, в тот момент я просто умирала...
Я видела какие-то очень красивые, светящиеся, прозрачные человеческие фигуры, медленно и плавно приближающиеся по туннелю ко мне. Все они тепло улыбались, как будто звали к ним присоединиться… Я уже было потянулась к ним… как вдруг откуда-то появилась огромная светящаяся ладонь, которая подхватила меня снизу и, как песчинку, начала быстро подымать на поверхность. Мозг взорвался от нахлынувших резких звуков, как будто в голове внезапно лопнула защищающая перегородка... Меня, как мячик, вышвырнуло на поверхность… и оглушило настоящим водопадом цветов, звуков и ощущений, которые почему-то воспринимались мной теперь намного ярче, чем это было привычно.
На берегу была настоящая паника… Соседские мальчишки, что-то крича, выразительно размахивали руками, показывая в мою сторону. Кто-то пытался вытащить меня на сушу. А потом всё поплыло, закружилось в каком-то сумасшедшем водовороте, и моё бедное, перенапряжённое сознание уплыло в полную тишину... Когда я понемножку «очухалась», ребята стояли вокруг меня с расширившимися от ужаса глазами, и все вместе чем-то напоминали одинаковых перепуганных совят… Было видно, что всё это время они находились чуть ли не в настоящем паническом шоке, и видимо мысленно уже успели меня «похоронить». Я постаралась изобразить улыбку и, всё ещё давясь тёплой речной водой, с трудом выдавила, что у меня всё в порядке, хотя ни в каком порядке я в тот момент естественно не была.
Как мне потом сказали, весь этот переполох занял в реальности всего лишь минут пять, хотя для меня, в тот страшный момент, когда я находилась под водой, время почти, что остановилось... Я искренне радовалась, что мамы в тот день с нами не было. Позже мне кое-как удалось упросить «соседскую маму», с которой нас тогда отпустили купаться, чтобы то, что случилось у реки, осталось нашим секретом, так как мне совершенно не хотелось, чтобы моих бабушку или маму хватил сердечный удар, тем более, что всё уже было позади и не имело никакого смысла кого-либо так бессмысленно пугать. Соседка сразу же согласилась. Видимо, для неё это был такой же желанный вариант, так как ей не очень-то хотелось, чтобы кто-то узнал, что общего доверия ей, к сожалению, не удалось оправдать…
Но на этот раз всё кончилось хорошо, все были живы и счастливы, и не было никакой причины об этом более говорить. Только ещё много, много раз после моего неудачливого «купания» я возвращалась во сне в тот же сверкающий голубой туннель, который, по какой-то мне неизвестной причине, притягивал меня, как магнит. И я опять испытывала то необыкновенное чувство покоя и счастья, тогда ещё не зная, что делать это, как оказалось, было очень и очень опасно….

Нам всем навевают глухую тоску вечера.
Нам кажется вечер предвестником горькой утраты.
Ещё один день, точно плот по реке, во «вчера»
Уходит, уходит… ушёл… И не будет возврата.
(Мария Семёнова)

Через пару недель после того злополучного дня на берегу реки, меня начали посещать души (или точнее – сущности) умерших, мне незнакомых людей. Видимо мои частые возвращения к голубому каналу чем-то «разбередили» покой, до того спокойно существовавших в мирной тишине, душ... Только, как оказалось позже, далеко не все из них были по-настоящему так уж спокойны… И только после того, как у меня побывало огромное множество самых разных, от очень печальных до глубоко несчастных и неуспокоенных душ, я поняла насколько по-настоящему важно то, как мы проживаем нашу жизнь и как жаль, что задумываемся мы об этом только тогда, когда уже слишком поздно что-то менять, и когда остаёмся совершенно беспомощными перед жестоким и неумолимым фактом, что уже ничего и никогда не сможем исправить...
Мне хотелось бежать на улицу, хватать людей за руки и кричать всем и каждому, как это дико и страшно, когда всё становится слишком поздно!.. И ещё мне до боли хотелось, чтобы каждый человек знал, что «после» уже не поможет никто и никогда!.. Но, к сожалению, я тогда уже прекрасно понимала, что всё, что я получу за такое «искреннее предупреждение», будет всего лишь лёгкий путь в сумасшедший дом или (в лучшем случае) просто смех… Да и что я могла кому-либо доказать, маленькая девятилетняя девочка, которую никто, не хотел понять, и которую легче всего было считать просто «чуточку странной»…
Я не знала, что я должна делать, чтобы помочь всем этим несчастным, страдающим от своих ошибок или от жестокой судьбы, людям. Я готова была часами выслушивать их просьбы, забывая о себе и желая, как можно больше открыться, чтобы ко мне могли «постучаться» все, кто в этом нуждался. И вот начались настоящие «наплывы» моих новых гостей, которые, честно говоря, поначалу меня чуточку пугали.
Самой первой у меня появилась молодая женщина, которая сразу же мне чем-то понравилась. Она была очень грустной, и я почувствовала, что где-то глубоко в её душе «кровоточит» незаживающая рана, которая не даёт ей спокойно уйти. Незнакомка впервые появилась, когда я сидела, уютно свернувшись «калачиком» в папином кресле и с упоением «поглощала» книжку, которую выносить из дома не разрешалось. Как обычно, с большим удовольствием наслаждаясь чтением, я так глубоко погрузилась в незнакомый и такой захватывающий мир, что не сразу заметила свою необычную гостью.
Сначала появилось беспокоящее чувство чужого присутствия. Ощущение было очень странным – как будто в комнате вдруг подул лёгкий прохладный ветерок, и воздух вокруг наполнился прозрачным вибрирующим туманом. Я подняла голову и прямо перед собой увидела очень красивую, молодую светловолосую женщину. Её тело чуть-чуть светилось голубоватым светом, но в остальном она выглядела вполне нормально. Незнакомка смотрела на меня, не отрываясь, и как бы о чём-то умоляла. Вдруг я услышала:
– Пожалуйста, помоги мне…
И, хотя она не открывала рта, я очень чётко слышала слова, просто они звучали чуть-чуть по-другому, звук был мягким и шелестящим. И тут я поняла, что она говорит со мной точно так же, как я уже слышала раньше – голос звучал только в моей голове (что, как я позже узнала, было телепатией).
– Помоги мне… – опять тихо прошелестело.
– Чем я могу вам помочь? – спросила я.
– Ты меня слышишь, ты можешь с ней говорить… – ответила незнакомка.
– С кем я должна говорить? – поинтересовалась я.
– С моей малышкой, – был ответ.
Её звали Вероника. И, как оказалось, эта печальная и такая красивая женщина умерла от рака почти год назад, когда ей было всего лишь тридцать лет, и её маленькая шестилетняя дочурка, которая думала, что мама её бросила, не хотела ей этого прощать и всё ещё очень глубоко от этого страдала. Сын Вероники был слишком маленьким, когда она умерла и не понимал, что его мама уже никогда больше не вернётся… и что на ночь теперь его всегда будут укладывать уже чужие руки, и его любимую колыбельную будет петь ему какой-то чужой человек… Но он был ещё слишком мал и не имел ни малейшего понятия о том, сколько боли может принести такая жестокая потеря. А вот с его шестилетней сестрой дела обстояли совершенно иначе... Вот почему эта милая женщина не могла успокоиться и просто уйти, пока её маленькая дочь так не по-детски и глубоко страдала…
– Как же я её найду? – спросила я.
– Я тебя отведу, – прошелестел ответ.
Только тут я вдруг заметила, что, когда она двигалась, её тело легко просачивалось через мебель и другие твёрдые предметы, как будто оно было соткано из плотного тумана... Я спросила, трудно ли ей здесь находиться? Она сказала – да, потому что ей давно пора уходить… Ещё я спросила, страшно ли было умирать? Она сказала, что умирать не страшно, страшнее наблюдать тех, кого оставляешь после себя, потому, что столько ещё хочется им сказать, а изменить, к сожалению, уже ничего нельзя... Мне было очень её жаль, такую милую, но беспомощную, и такую несчастную... И очень хотелось ей помочь, только я, к сожалению, не знала – как?
На следующий день я спокойно возвращалась домой от своей подруги, с которой мы обычно вместе занимались игрой на фортепиано (так как своего у меня в то время ещё не было). Как вдруг, почувствовав какой-то странный внутренний толчок, я, ни с того ни с сего, свернула в противоположную сторону и пошла по мне совершенно незнакомой улице... Шла я недолго, пока не остановилась у очень приятного домика, сплошь окружённого цветником. Там, внутри двора, на маленькой игровой площадке сидела грустная, совершенно крошечная девочка. Она была скорее похожа на миниатюрную куклу, чем на живого ребёнка. Только эта «кукла» почему-то была бесконечно печальной... Сидела она совершенно неподвижно и выглядела ко всему безразличной, как будто в тот момент окружающий мир для неё просто не существовал.
– Её зовут Алина, – прошелестел внутри меня знакомый голос, – пожалуйста, поговори с ней...
Я подошла к калитке и попробовала открыть. Ощущение было не из приятных – как будто я насильно врывалась в чью-то жизнь, не спрашивая на это разрешения. Но тут я подумала о том, какой же несчастной должна была быть бедная Вероника и решила рискнуть. Девчушка подняла на меня свои огромные, небесно-голубые глаза и я увидела, что они наполнены такой глубокой тоской, какой у этого крошечного ребёнка просто ещё никак не должно было быть. Я подошла к ней очень осторожно, боясь спугнуть, но девочка совершенно не собиралась пугаться, только с удивлением на меня смотрела, как будто спрашивая, что мне от неё нужно.
Я подсела к ней на край деревянной перегородки и спросила, почему она такая грустная. Она долго не отвечала, а потом, наконец, прошептала сквозь слёзы:
– Меня мама бросила, а я её так люблю... Наверное, я была очень плохой и теперь она больше не вернётся.
Я растерялась. Да и что я могла ей сказать? Как объяснить? Я чувствовала, что Вероника находится со мной. Её боль буквально скрутила меня в твёрдый жгучий болевой ком и жгла так сильно, что стало тяжело дышать. Мне так хотелось им обеим помочь, что я решила – будь что будет, а, не попробовав, не уйду. Я обняла девчушку за её хрупкие плечики, и как можно мягче сказала:
– Твоя мама любит тебя больше всего на свете, Алина и она просила меня тебе передать, что она тебя никогда не бросала.
– Значит, она теперь живёт с тобой? – ощетинилась девчушка.
– Нет. Она живёт там, куда ни я, ни ты не можем пойти. Её земная жизнь здесь с нами, кончилась, и она теперь живёт в другом, очень красивом мире, из которого может тебя наблюдать. Но она видит, как ты страдаешь, и не может отсюда уйти. А здесь она уже находиться дольше тоже не может. Поэтому ей нужна твоя помощь. Ты хотела бы ей помочь?
– А откуда ты всё это знаешь? Почему она разговаривает с тобой?!.
Я чувствовала, что пока ещё она мне не верит и не хочет признавать во мне друга. И я никак не могла придумать, как же объяснить этой маленькой, нахохлившейся, несчастной девчушке, что существует «другой», далёкий мир, из которого, к сожалению, нет возврата сюда. И что её любимая мама говорит со мной не потому, что у неё есть выбор, а потому, что мне просто «посчастливилось» быть немножечко «другой», чем все остальные…
– Все люди разные, Алинушка, – начала я. – Одни имеют талант к рисованию, другие к пению, а вот у меня такой особый талант к разговору с теми, которые ушли из нашего с тобой мира уже навсегда. И твоя мама говорит со мной совсем не потому, что я ей нравлюсь, а потому, что я её услышала, когда больше никто её услышать не мог. И я очень рада, что хоть в чём-то могу ей помочь. Она тебя очень любит и очень страдает оттого, что ей пришлось уйти… Ей очень больно тебя оставлять, но это не её выбор. Ты помнишь, она тяжело и долго болела? – девочка кивнула. – Вот эта болезнь и заставила её покинуть вас. А теперь она должна уйти в свой новый мир, в котором она будет жить. И для этого она должна быть уверена, что ты знаешь, как она тебя любит.
Девочка грустно на меня посмотрела и тихо спросила:
– Она живёт теперь с ангелами?.. Папа мне говорил, что она теперь живёт в таком месте, где всё, как на открытках, что мне дарят на рождество. И там такие красивые крылатые ангелы... Почему она не взяла меня с собой?..
– Потому, что ты должна прожить свою жизнь здесь, милая, а потом ты тоже пойдёшь в тот же мир, где сейчас твоя мама.
Девочка засияла.
– Значит, там я её увижу? – радостно пролепетала она.
– Конечно, Алинушка. Поэтому ты должна быть всего лишь терпеливой девочкой и помочь твоей маме сейчас, если ты её так сильно любишь.
– Что я должна делать? – очень серьёзно спросила малышка.
– Всего лишь думать о ней и помнить её, потому, что она видит тебя. И если ты не будешь грустить, твоя мама наконец-то обретёт покой.
– Она и теперь видит меня?– спросила девочка и её губки начали предательски дёргаться.
– Да милая.
Она на какой-то миг замолчала, как бы собираясь внутри, а потом крепко сжала кулачки и тихо прошептала:
– Я буду очень хорошей, милая мамочка… ты иди… иди пожалуйста… Я тебя так люблю!..
Слёзы большими горошинами катились по её бледным щёчкам, но лицо было очень серьёзным и сосредоточенным… Жизнь впервые наносила ей свой жестокий удар и, казалось, будто эта маленькая, так глубоко раненная, девчушка вдруг совершенно по-взрослому что-то для себя осознала и теперь пыталась серьёзно и открыто это принять. Моё сердце разрывалось от жалости к этим двум несчастным и таким милым существам, но я, к сожалению, ничем больше не могла им помочь… Окружающий их мир был таким невероятно светлым и красивым, но для обоих это уже не мог больше быть их общий мир...
Жизнь порой бывает очень жестокой, и мы никогда не знаем, в чём заключается смысл приготовленной нам боли или потери. Видимо, это правда, что без потерь невозможно осмыслить того, что по праву или по счастливой случайности, дарит нам судьба. Только вот, что же могла осмыслить эта несчастная, съёжившаяся, как раненный зверёк, девчушка, когда мир вдруг обрушился на неё всей своей жестокостью и болью самой страшной в жизни потери?..
Я ещё долго сидела с ними и старалась, как могла, помочь им обеим обрести хоть какой-то душевный покой. Я вспомнила своего дедушку и ту жуткую боль, которую принесла мне его смерть… Как же должно было быть страшно этой хрупкой, ничем не защищённой малышке потерять самое дорогое на свете – свою мать?..
Мы никогда не задумываемся о том, что те, которых по той или иной причине отнимает у нас судьба, переживают намного глубже нас последствия своей смерти. Мы чувствуем боль потери и страдаем (иногда даже злясь), что они так безжалостно нас покинули. Но, каково же им, когда их страдание умножается в тысячи раз, видя то, как страдаем от этого мы?!. И каким беспомощным должен себя чувствовать человек, не имея возможности ничего больше сказать и ничего изменить?..
Я бы многое тогда отдала, чтобы найти хоть какую-то возможность предупредить об этом людей. Но, к сожалению, у меня таковой возможности не было… Поэтому, после печального визита Вероники, я стала с нетерпением ждать, когда же ещё кому-то смогу помочь. И жизнь, как это всегда обычно бывало, не заставила себя долго ждать.
Сущности приходили ко мне днём и ночью, молодые и старые, мужские и женские, и все просили помочь им говорить с их дочерью, сыном, мужем, женой, отцом, матерью, сестрой… Это продолжалось нескончаемым потоком, пока, под конец, я не почувствовала, что у меня нет больше сил. Я не знала, что, входя с ними в контакт, я должна была обязательно закрываться своей (к тому же, очень сильной!) защитой, а не открываться эмоционально, как водопад, постепенно отдавая им всю свою жизненную силу, которую тогда ещё, к сожалению, я не знала, как восполнять.
Очень скоро я буквально не имела сил двигаться и слегла в постель... Когда мама пригласила нашего врача, Дану, проверить, что же такое снова со мной стряслось, та сказала, что это у меня «временная потеря сил от физического переутомления»… Я не сказала никому ничего, хотя прекрасно знала настоящую причину этого «переутомления». И как делала уже давно, просто честно глотала любое лекарство, которое прописала мне моя двоюродная сестра, и, отлежавшись в постели около недели, опять была готова на свои очередные «подвиги»…
Я давно поняла, что искренние попытки объяснений того, что по-настоящему со мной происходило, не давали мне ничего, кроме головной боли и усиления постоянного наблюдения за мной моих бабушки и мамы. А в этом, честно говоря, я не находила никакого удовольствия...
Моё долгое «общение» с сущностями умерших в очередной раз «перевернуло» мой и так уже достаточно необычный, мир. Я не могла забыть того нескончаемого потока глубокого людского отчаяния и горечи, и всячески пыталась найти хоть какой-нибудь способ им помочь. Но дни шли, а я так ничего и не смогла придумать в одиночку, кроме, как опять же – действовать тем же способом, только уже намного осторожнее тратя на это свою жизненную силу. Но так как относиться спокойно к происходящему я никак не могла, то всё же продолжала выходить на контакты и пыталась помочь, как могла, всем отчаявшимся в их беспомощности душам.
Правда, иногда бывали и забавные, почти что смешные случаи, об одном из которых мне хотелось здесь рассказать...

На дворе был серый пасмурный день. Низкие набрякшие водой свинцовые тучи еле-еле тащились по небу, грозясь в любой момент разразиться «водопадным» ливнем. В комнате было душно, не хотелось ничем заниматься, только лежать, уставившись в «никуда» и ни о чём не думать… Но дело в том, что именно не думать-то я никогда и не умела, даже тогда, когда честно пыталась расслабиться или отдыхать. Поэтому я сидела в своём излюбленном папином кресле и пыталась прогнать своё «муторное» настроение чтением одной из своих любимых «положительных» книг.
Через какое-то время я почувствовала чужое присутствие и мысленно приготовилась встречать нового «гостя»… Но вместо привычного мягкого ветерка меня почти что приклеило к спинке кресла, а мою книжку швырнуло на пол. Я очень удивилась такому неожиданному бурному проявлению чувств, но решила подождать и посмотреть, что же будет дальше. В комнате появился «взъерошенный» мужчина, который, не поздоровавшись и не назвавшись (что обычно делали все остальные), сразу же потребовал, чтобы я «немедленно пошла с ним», потому что я ему «срочно нужна»… Он был настолько взвинченным и «кипящим», что меня это чуть ли не рассмешило. Никакой грустью или болью, как это бывало с остальными, тут и не пахло. Я попыталась собраться, чтобы выглядеть как можно более серьёзно и спокойно спросила:
– А почему вы думаете, что я с вами куда-то пойду?
– Ты что, ничего не понимаешь? Я мёртвый!!! – заорал в моём мозге его голос.
– Ну, почему не понимаю, я прекрасно знаю, откуда вы, но это ещё совершенно не значит, что вы имеете право мне грубить – спокойно ответила я. – Как я понимаю, в помощи нуждаетесь вы, а не я, поэтому будет лучше, если вы постараетесь быть немножко повежливее.
На мужчину мои слова произвели впечатление разорвавшейся гранаты... Казалось, что он сам сейчас же взорвётся. Я подумала, что при жизни он наверняка был очень избалованным судьбой человеком или просто имел совершенно жуткий характер.
– Ты не имеешь права мне отказать! Больше меня никто не слышит!!! – опять заорал он.
Книги в комнате закружились вихрем и дружно шлёпнулись на пол. Казалось, что внутри этого странного человека бушует тайфун. Но тут уж я тоже возмутилась и медленно произнесла:
– Если вы сейчас же не успокоитесь, я уйду с контакта, а вы можете дальше бунтовать в одиночку, если это доставляет вам такое большое удовольствие.
Мужчина явно удивился, но чуть-чуть «остыл». Было впечатление, что он не привык, чтобы ему не подчинялись немедленно, как только он «изъявлял» любое своё желание. Я никогда не любила людей этого типа – ни тогда, ни когда стала взрослым человеком. Меня всегда возмущало хамство, даже если, как в данном случае, оно исходило от мёртвого...
Мой буйный гость вроде бы успокоился и уже более нормальным голосом спросил, хочу ли я ему помочь? Я сказала, что да, если он обещает себя нормально вести. Тогда он сказал, что ему совершенно необходимо поговорить со своей женой, и что он не уйдёт (с земли) пока он не сможет до неё «достучаться». Я наивно подумала, что это один из тех вариантов, когда муж очень любил свою жену (несмотря на то, как ни дико это выглядело по отношению к нему) и решила помочь, даже если он мне и очень не нравился. Мы договорились, что он вернётся ко мне на завтра, когда я буду не дома и я попробую сделать для него всё, что смогу.
На следующий день я с самого утра чувствовала его сумасшедшее (иначе назвать не могу) присутствие. Я мысленно посылала ему сигнал, что я не могу торопить события и выйду из дома, когда смогу, чтобы не вызывать лишних вопросов у своих домашних. Но, не тут то было... Мой новый знакомый был опять совершенно нестерпимым, видимо возможность ещё раз поговорить со своей женой делала его просто невменяемым. Тогда я решила поторопить события и отвязаться от него, как можно скорее. Обычно в помощи я никому старалась не отказывать, поэтому не отказала и этой странной, взбалмошной сущности. Я сказала бабушке, что хочу пройтись и вышла на двор.
– Ну что ж, ведите, – мысленно сказала я своему спутнику.
Мы шли около десяти минут. Его дом оказался на параллельной улице, совсем недалеко от нас, но этого человека я почему-то совершенно не помнила, хотя вроде бы знала всех своих соседей. Я спросила, как давно он умер? Он сказал, что уже десять лет (!!!)… Это было совершенно невозможно, и по моему понятию это было слишком давно!
– Но как вы можете до сих пор здесь находиться? – ошарашено спросила я.
– Я же тебе сказал – я не уйду пока не поговорю с ней! – раздражённо ответил он.
Что-то здесь было не так, но я никак не могла понять – что. Из всех моих умерших «гостей» ни один не находился здесь, на земле, так долго. Возможно, я была не права, и этот странный человек так любил свою жену, что никак не решался её покинуть?.. Хотя, если честно, в это мне верилось почему-то с большим трудом. Ну, не тянул он никак на «вечно-влюблённого рыцаря», даже с большой натяжкой… Мы подошли к дому… и тут я вдруг почувствовала, что мой незнакомец оробел.
– Ну что, пойдёмте? – спросила я.
– Ты же не знаешь, как меня зовут – пробормотал он.
– Об этом вы должны были подумать ещё в начале, – ответила я.
Тут вдруг у меня в памяти как будто открылась какая-то дверца – я вспомнила, что я знала об этих соседях…
Это был довольно-таки «известный» своими странностями (в которые верила во всей нашей округе, по-моему, только я одна) дом. Среди соседей ходили слухи, что хозяйка видимо не совсем нормальная, так как она постоянно рассказывала какие-то «дикие» истории с летающими в воздухе предметами, самопишущими ручками, привидениями, и т.д. и т.п.... (очень хорошо похожие вещи показаны в фильме «Привидение», который я увидела уже много лет спустя).

Недиркули родился в г. Абиверде (ныне этрап/район Каахка) расположенное в 100 км. восточнее Ашхабада. Вблизи селения Хиваабат Каахкинского района и по сей день находится старинная крепость под названием Недир гала или Крепость Недира. По старинному преданию песок и глину для строительства стен крепости были привезены из Хивы, где будущий шах Ирана был в плену. После возвращения из плена он женился на дочери правителя. Абиверда, которого звали Бабахан. Клан кырклы, как и представители племен авшар и каджар входят в состав туркменских племен алийли, мехинли, части западных иомудов, геклен и арсари.

Военачальник

Государство Сефевидов в тот период испытывало огромные проблемы. Повсеместно вспыхивали восстания, недовольство политикой шаха привело к объединению усилий суннитской оппозиции в лице афганских и курдских племён, с северо-запада и севера на Иран оказывали давление Турция и Россия. Успехи русских войск (см. Персидский поход (1722-1723)) и вторжение османской армии в Закавказье летом 1723 года вынудили Персию заключить 12 сентября 1723 года мирный договор, по которому к России отошли Дербент, Баку, Решт, провинции Ширван, Гилян, Мазендеран и Астрабад. Вторгшиеся османы опустошили Грузию, Армению и западную часть современного Азербайджана. Константинопольским договором 1724 года Россия и Турция фактически разделили между собой северные владения Ирана.

Тем временем вождь афганских мятежников в 1722 году овладел столицей Ирана и низверг последнего сефевидского правителя Солтан Хусейна. Так началась недолгая эпоха «афганского» правления Персией.

В 1726 году Надир прибыл со своей дружиной в 3000 человек в Мазандаран, где собирал армию для борьбы с афганцами свергнутый ими молодой шах Тахмасп II из династии Сефевидов. Надир-кули испросил у него прощения и предложил свою помощь для изгнания из Ирана афганцев. Шах принял его очень благосклонно, и в этом же году Надир в качестве его военачальника, приняв имя Тахмасп-Кули-хан, изгнал афганцев из Мешхеда. В благодарность шах пожаловал ему титул султана и звание губернатора Мазандарана и Хорасана. В 1729 году войско Надира-кули одолело афганцев в битве при Дамгане и оттеснило их в Афганистан.

Надир убил своего дядю, присоединил келатское войско к своему и в течение двух лет (1729-1730) положил конец семилетнему афганскому игу. Тахмасп, опасаясь усиления Надира, приказал было ему прекратить военные действия, но Надир подступил к резиденции шаха и принудил его предоставить Надиру огромную власть в государстве. Тахмасп передал ему четыре обширные области: Хорасан, Мазендеран, Систан и Керман; Надир велел чеканить для Хорасана монету со своим собственным именем.

Едва дав отдохнуть своему войску, Надир-шах двинулся на северо-запад, против турок, в руках которых находились до этого времени весь Азербайджан и лучшая часть Ирака. Надир победоносно дошёл до Армении, но в войну вмешался сам Тахмасп и своими неумелыми действиями не только потерял все приобретения Надира, но принуждён был уступить туркам ещё добавочную часть Персии.

Надир постарался вызвать всеобщее негодование против унизительного договора с «презренными еретиками» (то есть суннитами), низверг Тахмаспа (1732), посадил на престол малолетнего Аббаса III и объявил себя регентом.

Царь Персии

Воцарившись, Надир объявил государственной религией суннизм вместо шиизма, так как имел в виду завоевать суннитские государства. Присоединив к своему войску храбрых кочевых разбойников-бахтиаров, Надир вторгся в Афганистан (1737). В течение года был взят Кандагар и другие места; несколько афганских племен составили ядро войска Надир-шаха.

Поход на Индию

Овладев Кабулом, Надир-шах послал письмо в Дели великому моголу Мохаммед-шаху, с просьбой не принимать в Индию афганских изгнанников. Просьба не была уважена, и в 1738 году Надир вступил в Индию и быстро покорив всё на пути, разбил войско Империи Великих Моголов близ Дели (у Карпала).

8 марта 1739 года Надир-шах вступил в Дели; через три дня там произошло восстание, и Надир-шах, ожесточившись, велел солдатам вырезать всех жителей, а город сжечь; резня продолжалась от восхода солнца до полудня. Через несколько дней блистательно была отпразднована свадьба сына Надир-шаха с дочерью великого могола.

В мае Надир-шах отправился назад в Персию, взяв все деньги и драгоценности могола (в том числе знаменитый павлиний трон, сделанный из драгоценных камней) и главных богачей Индии; с отдалённых провинций Индии он велел взыскать в свою пользу подати и недоимки, а его хищные сборщики вымогали у жителей, путём пыток, вчетверо и впятеро больше, чем Надир-шах назначил.

После индийского похода

По возвращении Надир-шах простил жителям Персии налоги на будущие три года. Усмирив восстание в новоприобретённой провинции Синд, он в 1740 году отправился в Туркестан. Бухарский хан Абуль-Фейз уступил Надир-шаху земли до Амударьи и выдал свою дочь за его племянника. После сильного сопротивления разбит был хивинский хан Ильберз и вместо него водворён Тагыр-хан (двоюродный брат Абуль-Фейза).

В 1735 году Надир заключил мир с Россией, по которому она вывела свои войска из прикаспийских земель. Признание Россией власти Надира над Дербентом и Дагестаном принесло местному населению новые тяготы. Дербент оказался во власти Ирана. Воспользовавшись этим, Надир заключил выгодный для себя мирный договор с Турцией в Эрзеруме в 1736 году. Согласно условиям договора Турция обязалась возвратить все территории, принадлежавшие Ирану до 1722 года. Добившись этого от Турции, он в этом же 1736 году созвал в Муганской степи всеобщий «Курултай» (собрание) всех феодальных владетелей Ирана и подчиненных ханств с заранее подобранным составом, где объявил себя шахом Ирана.

Зимой 1740 года Надир-шах занялся благоустройством своей любимой крепости Келат, свёз туда свои драгоценности, и думал вести в этом неприступном месте спокойную жизнь, но сперва предпринял поход в Дагестан. Обострение отношений России с Турцией и ухудшение ее внутреннего международного положения после смерти Петра I привели к заключению ряда русско-иранских договоров, направленных против Турции, одним из главных условий которых была уступка Ирану Дербента и прикаспийских областей. После этого он начал военные действия на Западе, в частности, в Джаро-Белоканах, а потом и в Дагестане, принесшие огромные бедствия и страдания народам Дагестана в целом, в особенности - Южного Дагестана и Дербента, которые оказали героическое сопротивление многочисленному войску Надир-шаха.

В 1736 году резидент И. Кулашкин сообщал своему правительству: «Как и в Дербенте, учинилось, что обыватели, не вытерпя намедни присланного туда испаханского беглярбега, не токмо ему учинились непослушные, но ево самого великим бесчестием таскали по улицам и били смертным боем. И дербентскому командиру правления отказали». Спустя некоторое время восстание в Дербенте было жестоко подавлено. Мурад-Али-хан по приказу Надир-шаха был казнен, а на его место был назначен Наджеф-султан. Отзвуком этих событий служит легенда о жестокости Надир-шаха, при взятии города велевшего вырвать защитникам Дербента по одному глазу, которые якобы были захоронены под каменным столбом во дворе Джума-мечети.

Иранские власти не ограничились казнью Мурад-Али-хана и зверствами, учиненными ими в Дербенте, а в наказание и в целях предупреждения новых волнений из Дербента насильственно переселили 100 семей вглубь империи Надир-шаха в Хамадан. Судя по сообщениям русского консула от 23 мая 1737 года Надир-шах хотел выслать дербентцев в Хорасан и переселить в Дербент население из глубинных областей Ирана. Положение населения, которое было под властью иранских чиновников, все больше ухудшалось. «Поборы, - говорится в одном из документов того времени,- с обывателей по-прежнему с крайним изнурением продолжаются, и деньги непрестанно в лагерь отправляет, отчего все подданные день ото дня в разорение приходят». Голод, дороговизна и произвол шахских властей поднимали население Дербента и ханств на борьбу, которая была тесно связана с общей борьбой народов Дагестана и Закавказья против иранского господства. Надир-шах вновь решил послать карательные отряды в области, охваченные народными волнениями. Один из карательных отрядов под командованием своего брата Ибрагим-хана, он отправил в Дербент. Вся территория, подвластная Ирану, бурлила восстаниями, повстанцы не раз одерживали верх в сражениях. В одной из битв между повстанцами и войсками Ибрагим-хана иранское войско потерпело сокрушительное поражение.

Армия шла двумя колоннами, одна через Дербент, Кайтаг и шамхальство Тарковское в Джунгутай - столицу Мехтулинского ханства, другая - основная, под руководством самого шаха из Кабалы через Шах-Даг, Могу-дере в столицу Сурхай-хана - Гази-Кумух. Но «в это время горцы готовились к продолжительной войне». И никто в горах Дагестана, кроме нескольких предводителей некоторых обществ, не собирался «удостоиться целования порога (Надира)». Даже те, кто изъявил покорность, помогать «миродержцу» не собирались. Уже по ходу движения в горы Надир-шаху пришлось изменить маршрут, «так как бунт и мятеж начали люди Табасарана и Рутула», перекрывшие путь «победоносного войска».

Целых три дня длилась битва в Табасаране. «Битва длилась целый день» и, по признанию Мухаммад-Казима, историка Надир-шаха, закончилась отступлением иранских войск. На следующий день сражение возобновилось. И вновь табасараны окружили и каждый раз, когда стреляли, повергали в прах не менее трехсот-четырехсот человек". Персы спаслись только благодаря пришедшему на подмогу отряду правителя Грузии Хан-Джана и наступившей ночи. На третий день "со всех сторон Дагестана пришло много воинов на помощь табасаранцам… «гора, склоны её и вся земля были полны табасаранскими стрелами», так что «они (персы) удивлялись мужеству и жажде к победе победоносного племени». Пришлось вступить в бой самому Надир-шаху во главе огромного войска, и только тогда горцы вынуждены были оставить свои позиции. Но сражение в Табасаране этим не закончилось.

Через некоторое время противники встретились возле селения Дюбек, что в современном Табасаранском районе Дагестана. Здесь «табасараны заняли вершины и склоны той горы со всех сторон и преградили путь для движения, перекрыв проходы». И при Дюбеке «в течение двух часов примерно восемнадцать тысяч человек (воинов шаха) покинули этот неспокойный мир». И они отступили. Узнав об этой неудаче, «мирозавоеватель велел связать руки и сбросить с горы командующего иранскими войсками» и ещё четырех пятисотников и предводителя за то, что «не оказали помощь в сражении».

Воевали преимущественно народы Южного, Юго-Восточного и Центрального Дагестана. «И как бы горцы отчаянно, самоотверженно ни боролись, нанося персидским войскам чувствительные удары, сделать больше они не могли и не в силах были задержать, а тем более опрокинуть шахскую армаду». Пройдя горы «и пустые деревни, ибо все жители из них выбрались», Надир-шах вступил в Лакию. С боями отступали поредевшие отряды Сурхай-хана.

На подступах к Гази-Кумуху состоялось ещё одно сражение. Оно носило, скорее, отвлекающий характер, потому что по поручению хана его сыновья Муртаза-Али-бек и Мухаммад-бек отправились в Андалал (аварское вольное общество) и далее в Аварию поднимать на борьбу с персами весь запад Дагестана, который до сей поры практически не принимал участия в войне против завоевателей. На эту помощь Сурхай-хан имел все основания рассчитывать.

"Как только стал заниматься делами, он (Сурхай) созвал всеобщий съезд (оьмуми мажлис) представителей Дагестана и стал дружить со всеми. Он взял со всех слово, что в случае войны они будут помогать друг другу. Они поклялись ему в том, что сдержат данное слово. И записал плату. И они бывали довольными, поскольку своевременно выдавал им указанную плату. Отправляя сыновей в Аварию, Сурхай отдал им достаточную сумму для набора дополнительного ополчения, их экипировки, снабжения и подготовки к предстоящему сражению. Кроме того, они и сами составляли внушительную силу - конница, численность которой превышала пять тысяч воинов. Сыновья были снабжены письмами к «Акушинскому обществу и Хунзахскому нуцалу, а также к Андалалским джамаатам и андо-цезским союзам сельских общин».

В сентябре произошла битва в Аймакинском ущелье. Здесь войско под командованием одного из военачальников Надир-шаха Лютф-Али оказалось в ловушке: с трех сторон их окружали скалы, а с четвертой - войска Ахмад-хана Мехтулинского. И несмотря на численное преимущество, персы, не имея возможности развернуться и подключить все силы в бой, не были в состоянии оказывать сколько-нибудь серьёзное сопротивление. В битве участвовали и отряды хунзахского нуцала. О безуспешной военной экспедиции И.Калушкин сообщает в реляции от 21 сентября 1741 года.

«Горцы, возглавляемые Ахмад-ханом Мехтулинским, учинили им настоящую резню». «Большая часть 20-тысячной армии была истреблена». От 4-тысячного отряда Хайдар-бека уцелело только 500 человек. А от 6-тысячного отряда в живых осталось всего 600 человек. «Победителям досталось очень много трофеев: 19 пушек, много боеприпасов и весь обоз».

Затем произошла битва у подножия Турчидага. К началу битвы гора была взята в полукольцо объединенными войсками горцев. Лакские селения Канар, Ури, Мукар, Палицма, Камакал, андалалские селения Бухты, Мегеб, Согратль, Обох, Чох стали центрами скопления отрядов горцев. В Согратле располагался координационный центр объединенных войск, который возглавлял Муртаза-Али-бек. Детально проанализировав сведения памятников устного народного творчества, известный кавказовед Л.Лавров пришел к выводу, что заключительную часть борьбы с Надир-шахом и общее руководство горскими отрядами осуществлял сын Сурхай-хана Муртаза-Али-бек. Пять дней продолжалось сражение, в котором Надир-шах потерпел сокрушительное поражение. Отступали его войска «и таким ускорительным маршем, который по справедливости за побег причесть можно», сообщал в реляции из Дербента от 28 сентября 1741 года И.Калушкин. По отступающим непрерывно наносились удары и «иногда шаха так жестоко били, что его самого принуждали троекратно к обороне назад оборачиватца».

Потери были огромны, по окончании похода от 52 тысяч осталось не более 27 тысяч, «между которых весьма много хворых и раненых, и все в гнусном состоянии содержатся». По другим данным, шахские войска потеряли 30 тысяч человек, более 33 тысяч лошадей и верблюдов, 79 пушек, большую часть вооружения и снаряжения. По пути горцы несколько раз догоняли их и наносили удары. Надир отступал через Кукмадагский перевал. За перевалом в местности Гундривалу Муртаза-Али-бек настиг арьергард кизилбашей, нанес ещё один удар. А шах добрался до Дербента «с половиной войска», «лишившись казны, имущества и почти всех вьючных животных».

Осенью 1741 года Надир-шах потерпел страшное поражение в Андалале, потеряв более 20 тысяч воинов, он бежал. Кампания 1741-1743 годов против повстанцев Южного Дагестана дорого обошлась иранскому государству. Характеризуя состояние Ирана в эти годы, Братищев в письме к канцлеру Александру Черкасскому указывал, что в продолжение двух лет шах не смог справиться с местным населением, которое «к защищению своему имело только ружье и саблю, но лишь вконец разорил свое государство, подорвал свои сбродные силы. Благодаря его суровости и жестокости народ обнищал».

Оказывая завоевателям отпор, перед лицом опасности иноземного порабощения, дагестанские горцы стали объединяться, чтобы дать отпор армии Надир-шаха, который отступил к Дербенту. Надир-шах не оставлял мысли покорить Дагестан. Для этого он занялся возведением укреплений и сторожевых башен, создал в районе Дербента военный лагерь, который получил название «Иран хараб» или «Гибель Ирана». Дербент же он превратил в свою резиденцию, где и построил дворец. Отсюда он посылал карательные отряды в Табасаран, Кайтаг, Аварию и другие места Дагестана. В 1745 году дагестанские повстанцы во главе с уцмием Кайтага Ахмед-ханом при помощи «60 тысячного отряда табасаранов» разбили шахские войска под Дербентом.

Захватнические войны со стороны Ирана очень неблагоприятно отразились на состоянии экономики всего Дагестана и особенно Дербентского ханства. Пострадало не только земледелие в сельской местности, но и ремесленное производство и торговля в городах. (1741). Одним из важнейших предприятий Надир-шаха была попытка создания флота в Персидском заливе и Каспийском море, которая осталась не завершённой.

Упадок и смерть

Наконец, когда Надир-шах решил истребить в своём войске всех персов, был осуществлен заговор, и в 1747 году Надир-шах был убит одним из военачальников Салех-беем. Новоизбранный шах Алий (племянник Надир-шаха) объявил в манифесте, что Надир-шах был убит по его приказанию.

Надир-шах Афшар (перс. - Ndir h), известный также как Надир-кули хан (перс. - Ndir Qoli Khan и Тахмасп-кули хан; 22 октября 1688 - 19 июня 1747) - шах Ирана в 1736-1747 годах, основатель династии Афшаридов, полководец. Выходец из туркменского племени афшаров. Завоевательные войны Надир-шаха привели к созданию обширной империи, в которую, кроме Ирана, были включены (в качестве провинций или вассальных территорий) Армения, Азербайджан, Грузия, часть Дагестана, Афганистан, Белуджистан, Хивинское и Бухарское ханства. В 1737-1738 гг. Надир-шах начал поход в Северную Индию и в 1739 году захватил Дели - столицу Великих Моголов. Надир шах был взращен в исламской религии шиитского толка и придерживался ей в молодости, в дальнейшем был безразличен в религии. Как и Сефевиды, он покровительствовал тюркской литературе. Его имя - (ndir) - с арабского переводится как «редкий», «исключительный».

Ранние годы и происхождение

Надир-кули родился в г. Абиверде (ныне Какинский этрап), расположенном в 100 км восточнее Ашхабада. Вблизи селения Хиваабат Каахкинского района и по сей день находится старинная крепость под названием Надир-кала или Крепость Надира. По старинному преданию, песок и глина для строительства стен крепости были привезены из Хивы, где будущий шах Ирана был в плену. После возвращения из плена он женился на дочери правителя Абиверда, которого звали Бабахан. Клан кырклы, как и представители племен афшар и каджар входят в состав туркменских племен алийли, мехинли, части западных иомудов, геклен и арсари.

Отец его происходил из рода Кырклу тюркского племени афшар, часть которого была переселена Сефевидами из провинции Азербайджан (на северо-западе Ирана) в Хорасан для защиты северных районов страны от нападений узбеков. Сам Надир в 1734 написал два письма османскому визирю Хакимзаде (один на тюркском и один на персидском), предлагая заключить мир ввиду того, что османы и туркоманы имеют общее происхождение. Во время своей Индийской кампании в ходе переписки на тюркском с могольским правителем Мухаммед Шахом указывал на то, что его народ принадлежит к одному из туркоманских племен афшаров, и его предки восходили к туркоманской династии, таким образом оба государства (Могольское и Афшарское) относились к преемникам Тимура. В своем письме османскому султану в 1741 он объясняет, что оставил Мухаммед Шаха на индийском престоле потому что они оба были тюркского происхождения.

В восемнадцать лет Надир-кули, как его называли в юности, со своей матерью был угнан в рабство хорезмскими узбеками. Вскоре он бежал из неволи и вернулся в Хорасан, где в течение нескольких лет служил в ополчениях разных ханов, а позднее возглавил свой собственный вооружённый отряд, промышлявший разбоями и участием в междоусобных войнах в качестве наёмников. Вскоре его имя стало известно всему Хорасану, и влиятельные ханы искали его покровительства, откупая от грабежей свои владения за большие деньги. Во время службы у известного хана Бабул-бека похитил его дочь и женился на ней. От этого брака родился сын Риза-кули.

Военачальник

Государство Сефевидов в тот период испытывало огромные проблемы. Повсеместно вспыхивали восстания, недовольство политикой шаха привело к объединению усилий суннитской оппозиции в лице афганских и курдских племён, с северо-запада и севера на Иран оказывали давление Турция и Россия. Успехи русских войск (см. Персидский поход) и вторжение османской армии в Закавказье летом 1723 года вынудили Персию заключить 12 сентября 1723 года мирный договор, по которому к России отошли Дербент, Баку, Решт, провинции Ширван, Гилян, Мазендеран и Астрабад. Вторгшиеся османы опустошили Грузию, Армению и западную часть современного Азербайджана. Константинопольским договором 1724 года Россия и Турция фактически разделили между собой северные владения Ирана.

Надир-Шах Афшар (1688-1747), шах Ирана с 1736 года. Пришел к власти после завершения возглавляемой им борьбы за изгнание из Ирана афганцев и турок. Завоевал значительные территории в Индии, Средней Азии, Закавказье.

Надир-Шах Афшар (22.X.1688 - 20.VI.1747) - шах Ирана (1736-47), из кызылбашского племени афшар. Начал карьеру в качестве военачальника в Хорасане. В 1726 году поступил на военную службу к сефевидскому шаху Тахмаспу II, свергнутому афганцами. В том же году в качестве его военачальника, приняв имя Тахмасп-Кули-хан, Надир-Шах изгнал афганцев из Мешхеда; в 1729 году предпринял успешные походы против афганского племени абдали Герата и туркменских племен Хорасана. В борьбе против афганцев его поддержали широкие слои населения Ирана, оказывавшие упорное сопротивление завоевателям. Победа над афганцами, последующие успешные военные действия против турок (1730-1731), стремившихся захватить Иран (см. Ирано-турецкие войны 16-18 веков), подняли авторитет Надир-Шаха. В 1732 году он низложил Тахмаспа и объявил шахом его сына Аббаса III, при котором стал регентом. В 1736 году, после окончания войны с Турцией (1730-1736), провозгласил себя шахом. Непосредственной опорой Надир-Шаха были афшары, а также курды Абиверда и Дарагеза. Однако проводимая им политика диктовалась интересами всего класса феодалов, заинтересованных в создании сильной власти, способной подавить возросшую в период антиафганской борьбы активность народных масс и вести завоевательные войны, которые являлись важным источником доходов иранских феодалов. Завоевательные войны Надир-Шаха привели к созданию обширной империи, в которую, кроме Ирана, были включены (в качестве провинций или вассальных территорий) Армения, Азербайджан, Грузия, Дагестан, Афганистан, Белуджистан, Хивинское и Бухарское ханства (см. карту Иран в 1-й половине 18 века к ст. Иран). В 1737-1738 году Надир-Шах начал поход в Северную Индию и в 1739 году захватил Дели - столицу Великих Моголов; в руки завоевателей попала огромная добыча. В созданной Надир-Шахом империи был установлен режим жестокой тирании.

В результате значительного роста военных расходов увеличились налоги на оседлое население горожан, а также кочевые племена, прежде свободные от налогов. Тирания Надир-Шаха, ограбление населения вызывали многочисленные крестьянские и городские восстания, принявшие наиболее острые формы с начала 40-х годов. Одновременно начались восстания против Надир-Шаха покоренных им народов, а также междуусобные войны феодалов. Надир-Шах был убит в Хорасане в результате заговора военно-феодальной знати.

К. З. Ашрафян. Москва.

Советская историческая энциклопедия. В 16 томах. - М.: Советская энциклопедия. 1973-1982. Том 9. МАЛЬТА - НАХИМОВ. 1966.

Источники:

Мухаммед Мехди-хан Астрабади, Тарихи Надери (Надирова история), Тегеран, 1263 л. г. х. (1847); Мухаммед Казим, Наме-йи аламара-йи Надири (Мироукрашающая надирова книга), изд. Н. Д. Миклухо-Маклая, т. 1, М., 1960, т. 2, М., 1965, т. 3, М., 1966 (перс. текст); его же, Поход Надир-шаха в Индию, пер., предисл. и прим. П. И. Петрова, М., 1961.

Литература:

Арунова М. Р., Ашрафян К. З., Гос-во Надир-шаха Афшара, М., 1957; Тер-Мкртчян Л. X., Армения под властью Надир-шаха, М., 1963; Lockhart L., Nadir-Shah, L., 1938.